Сможет ли Украина стать второй Польшей и Тайванем для России

После того как борьба за европейские ценности закончилась для Украины потерей Крыма, Западу явно придется поплотнее заняться судьбой этой страны – по крайней мере чтобы поправить свою международную репутацию. Вряд ли украинцам стоит рассчитывать на ускоренное вступление в Евросоюз или НАТО, но можно надеяться на что-нибудь типа плана Маршалла, щедрую финансовую помощь в обмен на полезные экономические и институциональные реформы. А за ними уже рисуются перспективы бурного роста экономики, отток умов и капиталов из диктаторской России в демократическую Украину, в результате – резкий рывок в уровне жизни в сторону западноевропейского, как было у Польши. И как конечная цель вдалеке маячит превращение Украины в Тайвань постсоветского пространства – свободное и процветающее государство, которое наглядно продемонстрирует остальным этнически близким странам преимущества демократического и европейского пути развития. 

И действительно, многое из перечисленного может показаться не таким уж невозможным. В конце концов, по исходным данным Польша со своим экономическим чудом мало отличалась от Украины. Примерно одинаковые размеры территории и численность населения, близкие языки и культура, несколько десятилетий советской власти и похожая постсоветская структура экономики с упором на устаревшую тяжелую промышленность. Если поляки при поддержке Евросоюза смогли превратить свою страну в самую динамичную экономику ЕС, в разы сократив свое отставание от Западной Европы, то почему бы Украине не повторить сейчас то же самое, тем более европейская помощь тоже вроде бы предвидится.

Кому продать  

Тем не менее украинцам вряд ли хватит одной исторической близости, для того чтобы повторить успех поляков. И дело здесь не столько в разнице менталитетов или потерянных годах, сколько в том, что готовая прийти на помощь Европа сегодня совсем не та, какой она была в 1990-х, когда Польша начинала свою удачную евроинтеграцию. 

Основой основ польского экономического чуда был экспорт на рынки Западной Европы, которые быстро росли и готовы были поглощать все больше и больше продукции. Иностранные инвесторы приходили в Польшу с иностранными технологиями, чтобы организовать производство товаров, которые потом будут проданы на иностранных рынках. Во всей этой цепочке польскими были только низкие налоги и рабочая сила – дешевая, квалифицированная и дисциплинированная. 

В результате главным мотором экономического роста в Польше стал экспорт в Западную Европу, который за последние 20 лет появился там практически с нуля. Еще в 1980-х годах главным рынком для сбыта польских товаров был СССР, в Западной Европе главным партнером была ФРГ, куда в 1985 году уходило всего 9% экспорта – в деньгах это было чуть меньше $1 млрд. Сегодня в Германию уходит 25% польского экспорта, а в абсолютных цифрах это целых $46 млрд (в 2012 году). В целом по сравнению, скажем, с 2000 годом польский экспорт вырос в 6 раз и 75–80% сейчас приходится на другие страны ЕС, а доля республик бывшего СССР снизилась многократно. 

Украина, где 35% экспорта по-прежнему уходит в страны СНГ, а в ЕС – всего 26%, могла бы попробовать провернуть такую же штуку. Там тоже хватает квалифицированной и еще более дешевой рабочей силы, а новые власти, если вдруг повезет, могут разродиться вменяемой налоговой системой. Но это все равно никак не решит вопрос, куда продавать этот растущий экспорт? Потому что в Европе его уже покупать некому. 

В 1990-е и нулевые, когда строилось сегодняшнее польское процветание, старый Евросоюз тоже не бедствовал – суммарный ВВП сегодняшних стран зоны евро рос по 2–3% в год. За первую пятилетку Польши в ЕС (2004–2008 годы) он вырос на 11%. Поэтому новые польские товары без труда находили место на рынках Западной Европы. Но после 2008 года этот рост закончился, итоги пятилетки 2009–2013 годов стали для ВВП еврозоны отрицательными (–2%) и перспектив возвращения к бурному росту в Западной Европе пока не просматривается. При таких делах где Украине взять иностранный капитал и рынки сбыта, необходимые для ориентированной на экспорт модели роста?

На что купить

Те же самые проблемы возникают со вторым фактором польского успеха – субсидиями из единого бюджета ЕС. В нулевые годы Евросоюз проявлял в этом вопросе чрезвычайную щедрость: росла европейская экономика – рос и бюджет ЕС. В свой первый полный год в Евросоюзе (2005-й) Польша получила от Брюсселя 4 млрд евро субсидий, в 2012 году – уже 16 млрд евро. 

Но опять же – такого роста в будущем уже не предвидится. На ближайшую семилетку до 2020 года почти все статьи расходов ЕС сокращены или заморожены. Наверное, в Брюсселе учтут жертвы Украины на пути в Европу и чего-нибудь выкроят в помощь Киеву, но ничего сопоставимого с щедрым и растущим потоком субсидий, который обрушился на Польшу в нулевые, точно не будет. У Европы сейчас просто нет на это денег. Хотя и украинское сельское хозяйство, и украинская инфраструктура нуждаются в инвестициях куда больше, чем польские. 

Третий фактор экономического чуда Польши – экспорт рабочей силы в Западную Европу. И здесь все то же самое. На предкризисном пике 2007–2008 годов в Западной Европе работало около 3 млн поляков, которые переводили на родину по $10,5 млрд ежегодно. Сейчас многим приходится возвращаться назад, зарплаты падают, а вместе с ними и переводы (до $7 млрд в 2012 году). Даже если случится чудо и Евросоюз вдруг согласится открыть свои рынки рабочей силы для украинцев, польский успех им уже не повторить. Старые места уже заняты поляками, румынами и прибалтами, а новые появляются очень редко – поможет только жесткий демпинг. 

Граница 1914 года

Дальше  можно перечислить еще с десяток географических, исторических и прочих преимуществ, которые сильно помогли Польше и отсутствуют на Украине. Например, у Польши есть целых 467 км границы с Германией, а у Украины нет ни одного. Или вот даже при советской власти в Польше не отменялась частная собственность на землю – потом в сочетании с аграрными субсидиями ЕС это очень помогло полякам стать одним из ведущих производителей сельхозпродукции в Европе. 

Таких отличий можно найти еще много, но есть среди них одно очень старое и важное, которое во многом предопределило нынешние успехи Польши. Примерно половина сегодняшней территории этой страны еще не так давно была частью Германии. Да, польские границы окончательно сдвинулись на запад очень давно, 70 лет назад, а всех немцев с этих земель выселили, но все равно до сих пор, если раскрашивать карту регионов Польши по уровню практически любого социального, политического или экономического показателя, самым четким образом вырисовывается граница между Российской и Германской империями 1914 года.

Почти через сто лет после начала Первой мировой войны и восстановления польской независимости средняя зарплата в бывших немецких воеводствах Польши остается на 25%-30% выше, чем в бывших русских. Разница в пенсиях поменьше, но такое же географическое разделение все равно очевидно. Подушевой региональный ВВП восточных воеводств – это всего 70% среднепольского. Или вот современная карта сети польских железных дорог (вот она) – по ней сразу видно, где сто лет назад проходила старая имперская граница.

Точно так же поляки голосуют на выборах. Последние лет десять немецкие регионы стабильно выбирают прагматичного либерала Туска, а русские – непредсказуемого ксенофоба Качиньского. Вот, например, карта результатов парламентских выборов 2007 года, совмещенная с русско-немецкой границей 1914 года. Оранжевая – партия Туска, синяя – Качиньского. Если не считать Варшаву, совпадение получается почти идеальным, возможно, небольшую погрешность дает то, что границы сегодняшних избирательных округов не всегда совпадают со старыми имперскими. 

То есть гарантом экономического роста, политической стабильности, вменяемого правительства в Польше выступают бывшие немецкие регионы. А если бы пропорция по населению была немного другой, в пользу бывших русских воеводств, то вполне возможно, что Польша была бы сейчас совсем не Польшей, а чем-то вроде второй Венгрии. Разобиженной на весь мир страной с огромными долгами, без экономического роста и придурковатыми националистами у власти.

Остров Украина

А где на Украине взять воспитанные Германией регионы, которые будут поставлять стране вменяемых бизнесменов, вменяемых политиков и вменяемых избирателей? Даже самые богатые области Украины безнадежно отстают от самых бедных воеводств Польши. Так что вариант с победой политиков типа деревенского ксенофоба Качиньского на Украине не то что не исключен, а практически неизбежен. 

И вот здесь мы подходим к похоронам мечты про постсоветский Тайвань, который всем все докажет личным примером. Перед Тайванем стояла гораздо более простая задача: продемонстрировать бывшей метрополии, что капитализм – это эффективнее, чем бредовая плановая экономика маоизма. Вроде бы очевидно, и то потребовалось почти 30 лет. Только к началу 1980-х, когда разрыв в подушевом ВВП между двумя странами стал  десятикратным, в Пекине решились на осторожные капиталистические реформы.

В случае с Украиной раздел проходит совсем в другом месте. От капитализма никто не отказывается, а украинцы должны доказать своей бывшей метрополии, что демократия эффективнее диктатуры. Доказать такое практически невозможно, потому что для стран с низким уровнем развития это не так. В подобных местах выборы обычно или проходят по принципу «один человек, один голос, один раз», или заканчиваются недееспособным парламентом, где десяток партий с самыми причудливыми идеологиями не может договориться ни о чем серьезном. 

Украинская демократия уже испробовала – и не по одному разу – оба этих варианта. Вырваться из них можно только с помощью мощного рывка в экономике и благожелательной опеки ЕС. Настолько благожелательной, чтобы ни у кого из серьезных политиков Украины при всех спорах между собой не возникло сомнений в том, что евроинтеграция – единственный возможный путь для их страны. В Польше оба условия были выполнены, и все сложилось замечательно. Но это исключительный случай даже в Восточной Европе, у какой-нибудь Венгрии, Румынии или Прибалтики все сложилось гораздо печальнее. У Украины в наши депрессивные для мировой экономики времена шансов на успех еще меньше.