Ядовитый финский лес

Торф всему голова | Крупные лесные друзья | Лес как загрязнитель воздуха
Ну вот и все: копенгагенская гора родила мышь. Всемирный саммит ООН по климатическим изменениям, от которого ждали настоящего прорыва в мировой экологии, завершился формальной декларацией, принятой в авральном режиме лидерами США, Китая, Бразилии, Индии и Южной Африки и от безысходности поддержанной большинством стран. Зато название красивое – «Копенгагенский аккорд». Вместо развернутого плана мероприятий и конкретных обязательств все сводится к выделению $30 миллиардов на срочные проекты в течение ближайших трех лет – до истечения срока действия Киотского протокола, с перспективой резервирования $100 миллиардов до 2020 г., и строгой рекомендацией ограничить выбросы углерода настолько, чтобы повышение среднегодовой температуры не превысило 2 градуса Цельсия. Причина неуспеха саммита – не только в противоречиях между развитыми и развивающимися странами, но и в непоследовательности требований самого экологического «лобби». Участники конференции просто побоялись принимать какие-либо обязательства, поскольку практика свидетельствует, что за внешне безобидными общими фразами могут скрываться очень тяжелые последствия для конкретных отраслей экономики целых стран. Таким примером может служить Финляндия – страна, которая сама, без всяких протоколов очень много делает для охраны природы и которая уже опасается внедрения в жизнь решений копенгагенских экологов. Финляндия уже давно признается мировыми экспертами одной из самых экологически чистых стран в мире. Казалось бы, с чего экологически сознательным финнам бояться решений саммита? Поэтому наблюдатели с удивлением обратили внимание на настороженную позицию Финляндии. 9 декабря финский министр окружающей среды Паула Лехтомяки в своем интервью телекомпании YLE прямо заявила, что у Хельсинки есть серьезные вопросы на саммите в Копенгагене. Финляндия готова к борьбе за уменьшение выбросов СО2, вместе с тем она категорически против такой модели, при которой финский лес из поглотителя углекислого газа превращается – согласно новейшим предложениям экологов – в его источник. А это непременно произойдет в том случае, если – как предлагают зеленые активисты – каждое срубленное дерево будет приравниваться к определенному количеству CО2, которое оно могло бы поглотить, если бы не превратилось в кровать ИКЕА или очередной тираж Men's Health.

У Финляндии уже есть печальный опыт экологического регулирования извне. Финский лес на севере плавно переходит в обширные болота, и, следовательно, в запасы торфа: он лежит на 30% территории страны. По данным финской статистики, в 2006 г. Финляндия добыла 13,5 миллиона тонн топливного торфа, за счет которого было получено в масштабах страны 17,5 % централизованного тепла и более 6,3 % электроэнергии. В северной части страны есть регионы, например Остерботния, которые вообще энергетически живут только на нем. Например, город Оулу получает более 86% энергии из местного торфа, и лишь 1% – из мазута. Торф помогает решать не только энергетические проблемы. Для сохранения природы в Финляндии практикуется оригинальная «полосчатая» система его заготовки, когда все болото размечается «зеброй». Вначале убирают торф на белых полосках и высаживают на них лес. А потом, когда лес примется, убирают и черные полоски. Таким образом финские торфодобытчики оставляют за собой лесные массивы. Такая работа требует больших трудозатрат, но и создает много рабочих мест, тем более что в этих краях зачастую другой работы просто нет. К тому же, прямо там же можно выращивать торфодерновые ковры для озеленения, зеленого строительства и борьбы с ветровой эрозией, и вообще – продукты переработки торфа можно найти даже в косметике. Наконец, несколько лет назад крупнейшая финская торфодобывающая компания VAPO объявила о подготовке проекта по строительству завода по производству высококачественного бензина из торфа. Процесс Фишера-Тропша, который давал в годы Второй мировой войны Германии 6,5 миллионов тонн высокооктанового топлива в год, сейчас модернизирован и его эффективность повысилась в десятки раз. А запасов торфа в Финляндии в пересчете на бензин не меньше, чем запасов нефти в Норвегии. Казалось бы, вот они – топливная независимость и падение цен на электроэнергию, и все – по высочайшим экологическим стандартам. Но не тут-то было: беда пришла из недр европейской бюрократии. В результате дебатов в Европарламенте ровно три года назад было принята «Резолюция по стратегии в отношении биомассы и биотоплива 2006/2082». Согласно 78 пункту этой резолюции торфу, в связи с длительным периодом его восстановления, было отказано в праве считаться возобновляемым топливом, и, следовательно, он стал попадать под квотирование наравне с нефтью, газом и углем. Специалисты просто крякнули от удивления. Ведь торф – это просто отмерший мох, на котором растет молодой, то есть он, в отличие от угля и нефти, гарантированно образуется в настоящее время. Растущий живой мох постоянно увеличивает свою биомассу, аккумулируя в себе атмосферный углекислый газ. По данным Международного торфяного общества (IPS, 1995) ежегодно в мире образуется примерно в 120 раз больше торфа, чем добывается, и он усваивает из атмосферы гораздо больше углекислоты, чем уходит в нее при его сжигании. С тем же успехом можно признать углем и опавшие листья в саду. Тем не менее, решения ЕС нужно выполнять, и Финляндии пришлось срочно корректировать свой план развития торфяной промышленности. А тут еще цены на нефть упали, так что, наверное, финский торфяной бензин на заправках появится не скоро. Но это были только «цветочки».

Лесная промышленность Финляндии в последние годы находится в глубоком кризисе, и связан он отнюдь не с российскими вывозными пошлинами на круглый лес: импорт никогда не составлял больше 15% от потребляемой в Финляндии древесины. Удар нанесен из Китая и Бразилии. В 90-е годы финские лесопромышленные концерны стали активно скупать зарубежные активы – в том числе в США. С новыми активами пришел новый менеджмент, новый стиль руководства. Со старыми социальными отношениями было покончено, прибыль акционерам стала ставиться во главу угла. А добиваться роста прибыли в стране с экологически и социально ориентированным законодательством было слишком сложно. Проще – инвестировать туда, где не спрашивают согласия профсоюзов, где лес растет круглый год и рубить его можно безо всяких ограничений. Компании стали переводить заготовку леса в южные развивающиеся страны, и поэтому новые бумажные заводы стали строиться не в глубине страны или на российской границе, как прежде, а на западном побережье, куда заморский лес удобно доставлять морем. Ведь уже несколько лет назад тонна технологической щепы из Южного полушария стоила дешевле, чем сделанная из российского кругляка. Продекларированное введение Россией еще в 2007 г. (и пока что замороженное) пошлин на экспорт круглого леса, кстати, было «на ура» воспринято местными поставщиками леса, так как вздорожание российских поставок подняло цены на рынке местной древесины. Но развитие технологий ведет к тому, что бумаги нужно все меньше, и производить ее в северной холодной Финляндии становится экономически невыгодно. Начались сокращения персонала. И вот тут появились новые экологические идеи, которые так взволновали министра окружающей среды Финляндии и все финляндское общество, ибо их воплощение в жизнь лесозаготовку здесь добьет окончательно.

Новые предложения могут (если получат дальнейшее развитие) окончательно поставить крест на финском лесном хозяйстве. Согласно этим предложениям, леса Финляндии обязаны связывать определенное количество углекислого газа. Если же этого не произойдет, – например, пройдет вырубка и лес распилят на доски, – будет считаться, что Финляндия выбросила в атмосферу вот эти самые недостающие до «нормы связывания» тонны углекислоты. Получается, что даже сокращая производство, уменьшая выбросы, но увеличивая рубки, Финляндия попадет под санкции. Финляндия – страна сознательная, и без того сама не рубит сук, на котором сидит. Сейчас около 60% финских лесов принадлежит частным владельцам, около 30% – в распоряжении государства и 9% принадлежат финским лесопромышленным компаниям. Но обладание своим лесом не означает, что собственник может делать с ним, что ему вздумается: на страже природы стоят природоохранные инстанции, которые дают разрешение на вырубку в определенном объеме. Бывает, что гнездо одной редкой птицы служит основанием для отмены разрешения на вырубку. Как же тогда быть с правами собственника и недополученной прибылью? Все просто. Если государство решило сохранить лес с птичками, оно компенсирует владельцу потери, как бы арендуя этот лес на корню на определенный срок. Экологи действуют в рамках выделенного бюджета, а собственники не теряют ничего, а лишь приобретают экотуристов. То есть у них и лес стоит, и деньги в кармане. Как тут не озаботиться экологией? Вместе с тем, рубка леса на пиломатериалы – это последний финский козырь в лесной промышленности. За счет влияния Гольфстрима и длинного светового дня в летний период финский лес растет лучше, чем, например, на широте Риги или Москвы. Период активного роста сменяется зимней спячкой. Эти циклы и создают замечательную деловую древесину, которая так ценится мастерами. Кроме того, финны рубят лес не сплошняком, а выборочно. Из такого леса можно ежегодно выносить ягод и грибов на десятки миллионов евро. Но все же лес надо рубить – и санкции за это могут стать тормозом для развития не только лесной отрасли, но и всей финской экономики. Все согласны с тем, что не надо загрязнять реки, вырубать леса без восстановления и портить пашни. Но сейчас в «зеленом» движении смешались политика и чьи-то бизнес-интересы, а науки и логики осталось немного. Как сказала президент Финляндии Тарья Халонен, в Копенгагене было ощущение, что никто саммитом не руководит, и все распалось на отдельные двусторонние переговоры. Лидеры стран и общественных организаций разъедутся по домам. А чего теперь ждать финскому торфозаготовителю или лесорубу – совершенно неясно.