На Republic стартует авторский цикл журналистки Ксении Лученко* «Ревизия 2.0» о том, как и чем живут русскоязычные медиа и независимая журналистика сегодня. Он является наследником проекта «Журналистика: ревизия», который выходил в 2023 году на портале Colta.ru. Спустя два года мы решили сделать очередной замер — что происходит с медиапространством сегодня. Первый герой нового цикла — журналист Александр Плющев*, который рассказывает о том, как и зачем создал The Breakfast Show с нуля.

Российские медиа, возникшие в эмиграции, на четвертом году войны переживают системный кризис: сказывается и общая усталость журналистов и аудитории, и проблемы идентичности, определения своей миссии, и трудности с финансированием, которые ставят многие издания на грань выживания. Уход крупных американских грантодателей стал шоком для всего медийного сообщества. В этом контексте интересно посмотреть на внутренние процессы, как устроены проекты, которые изначально не ориентировались на стороннюю поддержку.

Один из них — The Breakfast Show, YouTube-канал, созданный в Литве сотрудниками закрытого «Эха Москвы» во главе с Александром Плющевым*. У канала почти миллион подписчиков, каждый выпуск утреннего шоу смотрят десятки, а иногда и сотни тысяч зрителей. Это не авторский канал Плющева*, по формату он приближается к эфирному телевидению — больше десяти ведущих, несколько постоянных передач. При этом Плющев* не аффилирован ни с какой политической структурой и утверждает, что создал работающую бизнес-модель. Ему не доверяют, постоянно ходят слухи, что кто-то финансирует The Breakfast Show, что у канала есть покровители или грантодатели. Мы поговорили о том, как работает The Breakfast Show, какой может быть модель независимого медиа в эмиграции, насколько она устойчива и кому это нужно.

«Работает — не мешай, не работает — закрываем»

— Давай начнем с начала. Как вообще возникло The Breakfast Show? Как тебе пришло в голову в начале войны создать новое медиа?

— Это пришло в голову патронам моего канала. Я завел его в 2019 году, вел на нем стримы, а в 2020 году перепрофилировал в канал, посвященный пандемии, и вокруг него выстроилось небольшое комьюнити людей, которые его поддерживали. Это были небольшие донаты — максимум сто долларов в месяц.

Когда началась война и закончилось «Эхо», эти патроны мне сказали: «А ты чего ничего не делаешь?» Я говорю: «Да мне радиостанцию закрыли!» «Погоди, у тебя есть ноутбук, ты выходишь в эфиры по видеосвязи в другие каналы, а свой-то?» Канал на тот момент не обновлялся, а деньги от патронов продолжали поступать. У нас был чат с самыми крупными из них, и они предложили оплатить студию и все, что нужно на первое время. Мне казалось, что я не работаю уже целую вечность. Но на самом деле The Breakfast Show запустилось через месяц после начала войны и меньше чем через месяц после закрытия «Эха».

— И ты придумал формат утренних разговоров?

— А я больше ничего особо и не умел. Я могу комментировать новости и разговаривать с людьми, которые тоже будут комментировать новости. По большей части из этого состоял и «Утренний разворот» на «Эхе». Плюс интерактив — общение с аудиторией, голосования.

Алексей Венедиктов* и Александр Плющев*

После стрима, в котором я сказал, что переехал в Вильнюс и у меня ничего нет, а хотелось бы хоть какую-то студию, наутро мне уже литовские блогеры предложили свою — небольшое помещение в бывшем детском саду, метров 25. Самое большое впечатление на меня произвели светильники, сделанные из пластмассовых икеевских ящиков для хранения вещей. И мы долго пользовались этой студией с их любезного разрешения.

— А как бы ты назвал, что в итоге из этого получилось? Как ты сейчас сам описываешь The Breakfast Show?

— Мы сделали информационно-терапевтический канал. Самый частый отзыв, который мы получаем: спасибо вам, вы помогаете не уехать кукухой.

Мы пытаемся смотреть на происходящее с точки зрения обычного человека, интересующегося политикой. Излагаем события, анализируем и обсуждаем. Прежде всего обсуждаем. Одна из наших программ так и называется «Обсудим». У нас во всех программах главное — разговор. И в основе психотерапии тоже разговор. Мы к этому не стремились, но очень хорошо, что так получилось.

Еще до запуска The Breakfast Show я успел две недели поработать на один большой известный YouTube-канал, к тому времени уже вещавший в Вильнюсе. И я вообще не понимал, что я там делаю, но надеялся, что поговорю с инвестором и, может быть, что-то прояснится.

Тогда, в самом начале эмиграции, все были легко доступны друг другу, можно было любую дверь ногой открыть, спокойно позвонить и попросить о разговоре. Это сейчас уже все попрятались по конурам.

И вот я его спросил: «Василий Васильевич (назовем его так), а для чего вы делаете медиа, какой в этом смысл?» И он мне ответил: «Я хочу построить стену, к которой каждый может прислониться». Я понял, что моего ума не хватит это осмыслить, такую глобальную цель я не в состоянии осилить и пойду-ка я восвояси делать свой канал, который просто будут смотреть люди, интересующиеся политикой. И все. Никакой другой цели не было. Но сейчас, оглядываясь назад, я подумал, что, в принципе, у нас и получилось создать какой-то пристеночек, к которому можно прислониться. Так что он был не так уж и неправ, просто я не догнал своим умишком большой замысел большого человека.

— Теперь давай — склейка: прошло три года. Что теперь Breakfast Show по формальным показателям? Сколько человек работает, какие еще есть цифры?

— У меня нет ни одного единого списка, что удобно: если нас всех накроют где-нибудь, никто его не получит. Кого-то видно в эфире, но не тех, кто его обеспечивает за кадром. Честно говоря, я как раз сегодня сел и собрался с силами расписать перечень должностных обязанностей.

Я оттягивал этот момент, но рано или поздно это наступает — нормальный процесс, когда у тебя тусовка превращается в компанию, в предприятие.

Не то чтобы у нас все эти три года была тусовка, но мы, как вселенная, рождались из хаоса. Был большой взрыв — начало. А сейчас начинается упорядочивание. Мы как раз нарисовали структуру и я первый раз записал все программы, которые идут в эфире. У нас же было так устроено: работает — не трогай, не мешай, не работает — закрываем. Никакой системы, никаких бизнес-планов — ничего такого.

Люди работают с разной загрузкой: кто-то ежедневно, а кто-то раз в месяц — трудно всех посчитать. Всего, например, в рабочем чате 20 человек, но и в него входят не все — не каждому нужен наш ежедневный ад.

https://www.youtube.com/watch?v=VW2duAfjZ6I

Кроме того, помимо тех, кто работает штатно или за гонорар, есть волонтеры. У нас, например, нет собственных айтишников, но многие из патронов — айтишники. И они нам очень помогают. Из них сформировался костяк тех, кто поддерживает приложение TBS Radio. Есть дизайнеры, которые работают с нами каждый день — делают обложки, заставки, отбивки и все прочее. Но вместе с ними в чат объединены волонтеры, которые работают над общим оформлением канала. Иногда к нам приходят очень известные дизайнеры с каким-нибудь советом. Например, Егор Жгун нарисовал часть мерча и поправил общий дизайн.

То есть у нас коммерческо-волонтерское объединение. Причем мы некоторых волонтеров звали на зарплату, а они сказали: «Нет, у нас есть своя работа, мы хотим помогать, но не хотим быть обязанными».