Гитлер позирует на фоне Эйфелевой башни в Париже.
10 мая 1940 года началась операция «Гельб» — немецкое вторжение во Францию. Вялотекущая «странная война» на Западном фронте перешла в горячую фазу, которая продлилась всего 42 дня, после чего французы капитулировали. Шок, в который поверг современников столь молниеносный разгром армии-победительницы в Первой мировой, — непередаваем. Такого не ожидал и сам Гитлер.
Одну из первых попыток осмыслить эту катастрофу — уже через две недели после капитуляции Франции — предпринял журнал Life, заявивший, что «французы победили сами себя». Во всем, утверждало издание, виноват «внутренний упадок страны», страдавшей от партийных разногласий и «глупого, бюрократического, коррумпированного, ленивого, безнадежно неэффективного руководства». Для людей, которые хоть что-то знали о Франции 1930-х, эта точка зрения звучала вполне убедительно. А для многих французских офицеров стала и своеобразной индульгенцией: виновата не армия, а погрязшие в своих дрязгах политики, которые всю дорогу отказывали ей в кредитах на вооружения и вообще держали в черном теле, вечно опасаясь военного переворота.
Квинтэссенцией этого взгляда стала тирада генерала Вейгана, которому выпала незавидная доля командовать французской армией во второй фазе кампании: «Эта война — чистое безумие, мы вступили в нее с армией 1918 года против немецкой армии 1939 года». При всем уважении к «самому светлому уму французского генералитета», как его называли, Вейган тут допустил сразу две ошибки.
Первая: при всех недостатках французского политикума не стоит все же недооценивать рывок, который совершила страна в конце 1930-х для своего перевооружения. Французский военпром (как и английский) пусть и со скрипом, но набирал обороты. Вот тому подтверждение.
Даже если учесть, что из новых британских танков 260 были легкими, т.е. изначально годившимися разве что в металлолом, в целом англо-французы уже превзошли немцев по этим важным показателям. Набивая шишки, таща себя из болота буквально за волосы, французы к началу «Гельба» все же создали вполне себе армию 1939 года.
Вторая ошибка: говоря о «немецкой армии 1939 года» — именно 1939-го! — Вейган транслирует распространенное мнение, будто вермахт сразу уродился эдаким чудо-войском без страха и упрека, который минуя стадию детства босоногого сразу превратился в зрелого, опытного бойца. А это, если присмотреться повнимательнее к его эволюции, совершенно не так.
