Почему некоторые страны никак не хотят рынка и демократии? Дарон Асемоглу, Саймон Джонсон и Джеймс Робинсон стали лауреатами Нобелевской премии по экономике

Я ждала этого не первый год — как и многие экономисты и те, кто вообще интересуются экономикой. Лауреаты Премии Шведского национального банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля (так официально называется эта премия, вручаемая в последний день Нобелевской недели) — как правило, люди, чьи труды давно признаны экономической наукой и подтверждены практикой. Круг их не очень широк, поэтому ежегодно перебирается менее двух десятков имен. Но среди них Дарон Асемоглу выделяется так же, как выделялись в свое время Адам Смит, придумавший теорию о том, «как государства богатеют», или Дуглас Норт, объяснивший в своей теории, как складывались рыночная экономика и демократия.

Норт, кстати, Нобеля получил. Очередь Асемоглу и его соавторов Джонсона и Робинсона пришла теперь — когда особенно актуальным стал вопрос: почему многие страны так трудно переходят к демократии и свободному рынку, а некоторые — вообще никак не могут совершить этот переход?

В России самая известная книга Асемоглу, написанная совместно с Робинсоном — «Почему одни страны богатые, а другие бедные», вышедшая в 2012 году. Основанная на теории новой институциональной экономике, книга рассказывает о том, что различия в экономическом и общественно-политическом устройстве разных государств обусловлены не только историческими, географическими и иными традиционными факторами — важнейшими они назвали сложившиеся в стране экономические и политические институты.

В 2021 году Асемоглу и Робинсон издали еще одну совместную книгу под названием «Узкий коридор. Государства, общества и судьба свободы», где развили идеи предыдущей книги, отвечая на вопрос, как одни страны развивают демократию и обеспечивают гражданские свободы, а другие впадают в деспотизм.

Эта книга, наверное, самая необходимая в сегодняшней России: в ней авторы утверждают, что судьбы нет — в том числе, и для стран.

Любая страна может стать демократической — и любая может утратить демократические завоевания, если общество перестанет за них бороться.

Наконец, в 2023 году вышла совместная с Джонсоном книга Асемоглу «Власть и прогресс: борьба за технологии и процветание», в которой исследуется, почему технический прогресс в одних странах приводит к процветанию, а в других — служит укреплению тирании.

«Они показали, насколько важны общественные институты для процветания страны. Общества, где не развит правопорядок, а власти эксплуатируют население, не развиваются и не меняются к лучшему», — говорится в сообщении Шведской академии наук о присуждении Нобелевской премии по экономике. Возможно, именно в этом году стало понятно, насколько идею Асемоглу-Робинсона-Джонсона важны не только для процветания стран, но и, возможно, для выживания всего человечества.

Ведь в 2012 году, когда Асемоглу с Робинсоном утверждали, что для процветания стран нужны институты, не подавляющие свободы, но следящие за соблюдением правил «честной игры», их идеи наталкивались на пример бурно развивающегося Китая. Когда в 2021 году вышел «Узкий коридор», многие скептически спрашивали: «А почему это демократическая Индия развивается хуже тоталитарного Китая?». В 2023 году уже никто не спрашивал, почему технический прогресс в развитых странах приводит к появлению интернета, частных космических компаний и созданию лекарств от рака с помощью ИИ, а в авторитарных — к системе тотальной слежки и «социального рейтинга» в духе самых мрачных антиутопий.

Остался только один вопрос: насколько возможна демократизация тираний?

По мнению Асемоглу и Робинсона, демократия существует в узком коридоре анархии и тоталитаризма, когда государство, представленное элитными институтами и политическими лидерами, и общество находятся в динамическом равновесии, где никто не может взять верх. Побеждает общество — начинается анархия, побеждает государство — начинается диктатура. Но обе стороны неоднородны, внутри них также идет борьба интересов, каждая группа руководствуется не только рациональными соображениями, но и страдает от недостатка и искажения информации, а также принимает во внимание транзакционные издержки, сопровождающие тот или иной выбор. При всей кажущейся очевидности выводов, новая институциональная экономика — это сложная система, в которой находят свое место и математическая теория игр (взять ту же знаменитую «дилемму заключенного» или «проблему вагонетки»), и социальные теории.

В современных условиях все эти теории удивительно востребованы практикой. Потому что тот же Китай, построивший успешную экономику на сочетании тотального контроля и диктата со свободной конкуренцией в выделенных Коммунистической партией областях, сегодня грозит миру не только новым экономическим кризисом, не в силах справится с накачанной дешевыми деньгами экономикой, но и новой мировой войной — начав в понедельник масштабные военные учения вокруг Тайваня. Про Россию и говорить нечего — вопрос, как вернуть в страну демократию и сделать ее необратимой сегодня актуален как никогда.

Но можно взять и страны Восточной Европы — ту же Венгрию, Словакию или даже Польшу, где регулярно власть берут люди, уверенные, что авторитарные методы гораздо успешнее, чем демократические институты. Можно посмотреть на вполне развитые страны, где прямо сейчас все сильнее слышны голоса ультраправых, также не чуждых репрессивных практик. Или даже взглянуть на университетские кампусы Америки, где ультралевые активисты все чаще выдвигают не слишком демократичные требования. С одной стороны — яркое подтверждение теории Асемоглу со товарищи о том, что борьба за демократию и свободу никогда не прекращается. С другой — как-то тревожит мысль, что борьба эта может закончиться наступлением всемирного царства диктатуры той или иной степени жесткости.

Впрочем, насчет России Асемоглу в одном из своих интервью дал оптимистический, хотя и в долгосрочном плане прогноз. Хотя, по его мнению, в установлении нынешней системы огромную роль сыграла элита — прежде всего, силовая, но по мере утраты нынешним режимом легитимности, как в глазах общества, так и в глазах элит,

у российского общества появится шанс «перевернуть доску» и вернуться на путь демократии и свобод, считает Асемоглу. А терять легитимность российский режим, по его мнению, уже начал.

Собственно, это видно невооруженным глазом. И один из признаков, кстати — вал нелепых, одновременно страшных и комичных инициатив, исходящих от власти: от преследования квадроберов до предложений заставить женщин рожать. А на мой взгляд, самым явным признаком утраты легитимности является преследование за лайки и перепосты: режим, боящийся слова, не уверен ни в своей правоте, ни в своих силах. Да, это может продолжаться долго: КНДР, Иран, Венесуэла тому примером. Да, технический прогресс может быть поставлен на продление дней такого режима. Но это не может продолжаться бесконечно — тому порукой научные труды Дарона Асемоглу, Саймона Джонсона и Джеймса Робинсона, лауреатов Нобелевской премии по экономике.