Как труп бродяги помог западным союзникам отбить у нацистов Италию. В мае 1943 британские спецслужбы провернули операцию «Фарш» — до неприличия фарсовую и невероятно эффективную
«Посреди моря анархии по всей России будто образовался первый островок». Могла ли Украинская держава стать больше, чем подмостки для булгаковской «Белой гвардии»?
«Пригожин сделал обыденным в тылу и на фронте чистое зло». Соавтор книги про ЧВК «Вагнер» Илья Барабанов о том, как небезызвестная группировка и её хозяин войдут в новейшую историю России
Как потерять всех друзей и пропасть с карты мира. Почему 85 лет назад никто не защитил от Третьего рейха Чехословакию — включая её же собственных граждан?
Не исламское, не государство, и не одних лишь Ирака с Сирией. Террористическое «ИГ»: как банда бывшего сутенёра эволюционировала в международную франшизу смерти
«Народ нас приветствует? Точно так же он бы радовался и нашей казни». Английская революция XVII века: как республика без свободы победила абсолютизм без суверена
«Диковинки чужаков нам неинтересны, а наша культура не даст корней на иной почве». Китай от Конфуция до коммунистов — пробуем разобраться в тысячелетиях его прошлого
«Бандеровцы подожгли барак с блатными — воровская власть на зоне кончилась». Побеги, забастовки, мятежи: как против сталинских порядков боролись заключённые ГУЛАГа
Никогда не сдавайся: португальский ответ на галльское нашествие. Как страна на краю Европы разрушила планы Наполеона и при чём здесь российский флотоводец
«Путин — абьюзер, его возбуждает покорность жертвы. Поэтому надо показать, что Россия может сопротивляться». Политолог Дмитрий Орешкин — о том, как выборы в стране дошли до нынешней точки и что ещё можно сделать в грядущем марте
«Это недопустимо, что в мире нашу страну представляет законченный лжец». Как филиппинский диктатор правил и воровал 20 лет, а потом проиграл вдове убитого им оппозиционера
После Третьего рейха — «нулевой час». Радикальный феминизм, дикий капитализм и нежелание говорить о прошлом: как немцы приходили в себя после проигранной войны
«Из великой трагедии блокады сделали культ самоубийственного героизма». Тамара Эйдельман — о том, надо ли было сдавать Ленинград, как изменить российскую школу и что нужно, чтобы страна вернулась к нормальности
«Некоторые сограждане вели себя хуже зверей, испражнялись на пол и заставляли нас убирать руками». Самый неудобный аспект Холокоста — насколько к нему причастны народы Европы?
