Си Цзиньпин и Владимир Путин перед началом обеда от имени президента Бразилии в честь лидеров России, Индии, Китая и ЮАР. Саммит БРИКС, 14 ноября 2019 года. Фото: kremlin.ru
Если представить себе усредненного европейского политика или обозревателя, рассуждающего о России, то приходится обычно слышать примерно следующее. Мы очень обеспокоены сползанием России к авторитаризму. Мы осуждаем агрессию России в Украине. Преследование оппозиции в России должно быть прекращено. Но надо быть реалистами, и мы должны продолжать диалог с Москвой по тем вопросам, где без нее не обойтись (Сирия, Ливия, «Северный поток» и далее по выбору оратора). В качестве заключительного аккорда часто звучит такое соображение: мы не должны толкать Россию в объятия Китая, потому что это не соответствует нашим стратегическим интересам.
Разумеется, набор политических штампов нужен для того, чтобы их постоянно повторять, если есть желание избежать высказывания по существу вопроса. Тем не менее даже комплект банальностей нуждается в обновлении, в соответствии с эволюцией мирового порядка. В течение последних 20 лет Китай, представлявшийся удобной фабрикой по изготовлению потребительских товаров по низким ценам для Запада, превратился во вторую экономику мира, критически значимую для сотен самых сложных производственных цепочек. Россия, искавшая выход из постсоветского кризиса в сотрудничестве с Западом и согласная, казалось бы, на статус его периферийного союзника, перешла к конфронтации с ним. В начале XXI века какие-либо совместные планы России и Китая вызвали бы снисходительную улыбку в Вашингтоне и Брюсселе. Сегодня сообщения о военных учениях, о строительстве газопроводов, об идее лунной станции и прочих свидетельствах российско-китайского сближения проникнуты тревожным духом и ощущением угрозы, даже если сопровождаются оговорками о том, что реалистичность этих проектов сомнительна. Россия и Китай что-то замышляют вместе – и это не к добру.
Необходимо, однако, подчеркнуть существенное различие в подходах между США и ЕС. Для Вашингтона Китай окончательно утвердился в качестве главного глобального соперника (но пока еще не врага) XXI века, в отношении которого применяются и будут применяться все разумные меры сдерживания. У Брюсселя другая повестка на текущее столетие. ЕС хотел бы сохранить свою роль в качестве одного из мировых центров влияния, укрепить дееспособность и претендовать на лидерство в инновациях, в частности, в создании климатически нейтральной среды обитания человека. Европа не стремится к глобальному доминированию и не имеет мессианских настроений. В этом смысле Брюссель достаточно философски воспринимает усиление Китая и не заинтересован в таком же обострении отношений с ним, как Вашингтон. Европа приветствовала бы многополярный мир, в отличие от своего американского союзника.
Взгляд на Россию у ЕС и США, наоборот, почти совпадает. Москва видится как труднопредсказуемый режим с ограниченными возможностями, способный, однако, доставить существенные неприятности. Более близкое соседство вынуждает европейцев к осторожности, но в целом необходимость сдерживания России не подвергается сомнению. Именно здесь видится проблематичность ее союза с могущественным Китаем: почувствовав поддержку, Москва может отважиться на более решительные шаги. Остается, однако, уточнить, насколько обоснованны эти опасения.
