Александр Петриков специально для «Кашина»
В популярном постперестроечном фильме главарь русской мафии на Брайтон-бич по прозвищу Артист появлялся перед своими людьми в образе то Сталина, то Хрущева, то Брежнева, и это уже давняя и во многом банальная метафора многоликого Путина, которого за двадцать лет мы видели и жестким тоталитарным вождем, и трибунным балагуром с «кузькиной матерью», и гедонистствующим отцом застоя – давно напрашивается, конечно, и Путин-Горбачев, идущий на уступки Западу, чтобы, как говорили в другом знаковом фильме, тусоваться красиво. На исторической карте советской перестройки Рейкьявик обозначен флажком – там встречались Горбачев и Рейган в 1986 году, и там же, возможно, Путин встретится с президентом Байденом, отношения с которым исчерпываются пока неприятным с российской точки зрения эпизодом, когда Байден в телеинтервью не стал спорить с тем, что Путин убийца. Теперь детали будущей встречи обсуждают между собой в том же Рейкьявике министр Лавров и госсекретарь Блинкен, и чем примирительнее российская риторика (Лавров говорит о «разгребании завалов» – формально это касается взаимных проблем у диппредставительств обеих стран, но вряд ли кто-то всерьез готов ограничиваться только этим вопросом), тем заметнее делается тень Горбачева над российско-американскими отношениями. Любой шаг будет шагом навстречу, любой жест будет примирительным – исторический минимум взаимных симпатий парадоксальным образом располагает к уступкам просто потому, что все конфликтные поводы уже израсходованы. Теоретически это располагает к надежде, но в нашем случае это, безусловно, риск.
