Ситуация с книгой о Егоре Гайдаре у нас до недавнего времени была странная, неприемлемая и, я бы даже сказал, позорная. Можно по-разному относиться к нему лично и к его экономическим реформам, но нельзя делать вид, будто гайдаровские преобразования – это лишь мелочь, частность или просто деталь российской истории, про которую можно вспомнить, а можно и не вспоминать.

Увы, в нашей стране в разные времена про многих государственных деятелей вспоминать было не принято, и Гайдар не стал исключением. Мифотворчество подменяло попытку разобраться в собственной истории, и это не напрягало, похоже, ни издателей, которые давно могли бы заказать тому или иному автору биографию реформатора, ни богатых друзей Егора Тимуровича, вполне способных самостоятельно организовать работу над такой книгой. Страна поделилась сегодня на людей, благодарных за реформы начала 1990-х, и людей, ненавидящих «лихие девяностые» — но лишь немногие, как с той, так и с другой стороны, действительно пытались разобраться в нашей истории, штудируя профессионально выполненные исследования событий той эпохи.

Гайдар скончался в 2009 году, но более десяти лет у нас не имелось книги о нем, хотя и рыночные реформы, и сама личность реформатора таили в себе столько загадок, что хорошо написанная биография обречена была стать бестселлером. Насколько я знаю, разными авторами предпринималось, как минимум, три попытки что-то написать, но ни одна из них так и не была доведена до конца.

Из того, что все же есть в нашей литературе, можно выделить фундаментальную серию исследований Олега Мороза по истории 1990-х, большой том Петра Авена и Альфреда Коха «Революция Гайдара», содержащий ряд хороших интервью об эпохе реформ, и биографический роман Мариэтты Чудаковой «Егор» («книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет», как отметила сама Мариэтта Омаровна).

Я тоже в нескольких книгах пытался поразмышлять над судьбой реформатора и над судьбой осуществленных им преобразований. Но все это никак не могло заменить профессионально написанной биографии Гайдара. И вот, наконец, она появилась. Можно сказать, что почти к тридцатилетию реформ.