
Фото: pixabay.com
В центре всех политических разговоров по-прежнему война, но сменился, что ли, тон этих самых разговоров. О войне говорят много, но говорят так, что начинаешь надеяться, что войны все-таки не случится. Не в этот раз.
Ох, неприятно будет ошибиться, конечно.
И, благодаря как раз изменению тональности в разговорах о войне, начинаешь замечать прочие события, другие слова. Жизнь-то, оказывается, кипит, побеждая смерть неизвестным науке способом. Столько всего сказали великие, что даже и не знаешь, что выбрать. Глава СПЧ Валерий Фадеев, например, выступил с оценкой похищения в Нижнем Новгороде Заремы Мусаевой («Власть» немного писала про эту историю). Выступил и не подвел: «Зарема Мусаева была доставлена в Грозный в качестве свидетеля, — приводит цитату пресс-служба СПЧ, — в соответствии с нормами Уголовно-процессуального кодекса». Другого и не ждали.
Самопровозглашенный президент Александр Лукашенко произнес длинную (три часа сорок минут — почти на уровне легендарных латиноамериканских диктаторов!) речь к народу. И там уж совсем не знаешь, за что хвататься. Ну, если вдруг пропустили, то чтобы просто почувствовать накал — он сказал, в частности, что в ходе памятного кризиса на границах РБ и Польши польские пограничники убили сотни тысяч мигрантов, приехавших в Европу за лучшей жизнью. Это, кстати, понятная стратегия: чем больше теперь наговоришь, тем меньше спрос на суде, если вдруг дойдет все-таки до суда. И хотя надежды немного, хотелось бы ведь, чтобы дошло.
Пробудившийся внезапно — видимо, тоже и его грохот танков на границах обеспокоил, — Дмитрий Медведев разговорился, и сообщил помимо прочего, что «три выходных — лучше, чем два выходных». Люди остроумные и памятливые намекают, что заявление получилось тревожное: вот сказал он однажды, что свобода лучше, чем несвобода, и что после этого произошло с нашими свободами? А работать совсем без выходных все-таки, знаете ли, не хочется.
Еще из школьного курса обществоведения, а потом уже при изучении советской политэкономии (1960-е) было известно, что труд раба, крепостного непроизводителен и неэффективен.
В начале своего правления Екатерина Великая посчитала, что негоже использовать труд крепостных. В 1767 году созвала Уложенную комиссию из разных сословий и написала им в наказе: «Не может земледельство процветать тут, где никто не имеет ничего собственного… Если крепостного нельзя признать личностью, следовательно, он не человек; но его скотом извольте признавать, что к немалой славе и человеколюбию от всего света нам приписано будет». Екатерина считала, что те, кто готов превращать людей в скотину, сами становятся скотами. Однако члены этой комиссии не только не выступили с проектом отмены крепостной зависимости, но, наоборот, потребовали расширения крепостного права, которое простояло еще почти 100 лет.
Владельцу рабов наплевать на низкую эффективность подневольного труда, если он на нем может нажиться. А еще есть садисты, испытывающие неземное наслаждение от издевательства над подневольными людьми. Для них рабов не бывает много.
Лаврентий Берия, знаток ГУЛАГа, немедленно после смерти Сталина начал эту систему уничтожать. В чем, чем, а в гуманизме его не заподозришь, просто он был намного умнее своего партийного окружения и понимал пагубность ГУЛАГа для экономики страны. После казни Лаврентия Павловича, Хрущев продолжил ликвидацию лагерей, хотя менее активно, чем его несчастный предшественник.
Вся мудрость подневольного труда зэков заключена в старом анекдоте. Заключенный обращается к начальнику с просьбой улучшить орудия труда: труд станет легче и намного производительней. На что получает ответ: "Не нужна мне, мужик, твоя работа, главное, чтобы ты мучился".
Сажать, сажать и еще раз сажать! Именно, этого надо надсмотрщикам.
Интересно посмотреть развитие событий! Я бы например все таки использовала мощности и например какое то образование обеспечивала сидельцаам, это похоже на реабилитацию. И бюджет освоят, они ведь об этом пекуться! Ремеслу какому ниб обучить очень полезно
Каша из топора
Ну, про то, что доблестные исправительно-трудовые органы давно уже (с 1920-х годов) перешли на товарно-денежную основу, когда личное благосостояние сотрудников органов напрямую зависело от труда заключенных, можно прочесть в многочисленных мемуарах (Чернавин, Солоневич, Фильштинский и пр и пр).
"-- Представьте себе, там (в управлении Соловецкого лагеря) так и говорят: "продаем", "при оптовой покупке скидка", "первосортный товар", за такого-то в Архангельске 800 рублей в месяц дают, а вы 600 предлагаете! Товар-то какой. ... -- Какие же условия этой... "покупки"? - спросил я, невольно понижая голос, до того это звучало чудовищно. ... -- Купленные находятся в полном нашем распоряжении, -- отвечал уже освоившийся с этим управдел, -- мы можем назначать их на любую работу и любую ответственную должность. ... -- Мы выплачиваем ГПУ за них ежемесячно 90 процентов установленного по договору вознаграждения, а 10 процентов выдаем каждому заключенному на руки, согласно его заработку." (С) "Записки вредителя", В. Чернавин