«Созданы все институциональные условия для вхождения военных в политику». Политолог Аббас Галлямов — о перспективах дворцового переворота в России

221 год тому назад, 24 марта 1801 года, в России в результате дворцового переворота был убит император Павел I. Republic не так давно подробно вспоминал об этом историческом эпизоде. Сегодня дворцовый переворот (не обязательно с кровавым исходом) рассматривается экспертами и обывателями как теоретически возможный сценарий смены власти в России. Популярно мнение, что если поменять человека «на троне», то многие проблемы решатся, потому что связаны с личностью этого человека. Возможен ли в России «дворцовый переворот»? Каким он может быть? Об этом Republic поговорил с политологом Аббасом Галлямовым.

«Что касается военных и силовых элит, то они сейчас тоже в шоке от происходящего»

— Как изменилась внутриполитическая ситуация за первый месяц «спецоперации»? Вышла ли за какие-то границы, после чего уже не будет «как прежде»?

— Я полагаю, что бó‎льшая часть трендов, которые доминировали до начала «спецоперации», скоро вернется. Надо понимать, что ни одна из фундаментальных причин, которые привели к их появлению, не устранена. Противоречия между требующим права участвовать в выработке политических решений обществом и авторитарной властью; стагнирующая экономика; коррупция; колоссальный разрыв в доходах и качестве жизни между элитами и основной массой населения — все эти факторы никуда не делись. Да, сейчас общество шокировано и эти вещи оказались как бы заморожены, но это ведь временное явление. Постепенно люди начнут адаптироваться к ситуации, «спецоперация» превратится из главного, затмевающего все остальное события в обычный информационный фон — так же, как когда-то Афганистан или Чечня. Постепенно к людям вернется способность мыслить более-менее логически, вернутся прежние ощущения, помноженные на критическую экономическую ситуацию.

Даже если треть прогнозов касательно предстоящего коллапса российской экономики окажется верной, то люди уже через пару месяцев почувствуют резкое ухудшение качества жизни. Эта проблема будет занимать их мысли все больше и больше. Народ перестанет думать про НАТО, США, Украину и прочие любимые путинские темы. На передний край выйдут цены, безработица, дефицит лекарств и прочие бытовые вещи. Вот тогда тренд на рост протестных настроений, снижение популярности режима, который доминировал в предыдущие годы, вновь проявит себя. Эффект сплочения вокруг флага и сейчас носит достаточно ограниченный характер, а через какое-то время и вовсе исчезнет.

Плюс надо понимать, что все эти вернувшиеся негативные тренды еще нужно будет помножить на ощущение всеобщей изоляции — весь мир против нас. Это, конечно, будет сильно бить по социальному самочувствию россиян — вся эта бравада исчезнет, ясно ведь, что никто и никогда еще не выигрывал войну со всем миром. Я думаю, что Кремль уже чувствует страх изоляции, поэтому у него и появилась идея с ближневосточными добровольцами. Очевидно, что в военном смысле ценность арабов равна нулю. Но власти за них ухватились, чтобы продемонстрировать: мы не одни, мы не в изоляции. Сейчас вот еще взялись пророссийские митинги в Сирии организовывать — все ради того, чтобы продемонстрировать гражданам: у нас есть союзники. Изобразить это с помощью кучки сирийцев будет сложно.

— Один из сценариев смены режима в России, о котором говорили много лет и заговорили еще больше сейчас, — это дворцовый переворот, «табакерка и шарфик». На ваш взгляд, какие группы в окружении главы государства сейчас наиболее страдают в результате его действий и могут решиться на подобное?

— Да, элиты недовольны, и шансы на реализацию сценария, о котором вы говорите, кратно возрастают. Можно выделить две группы причин такого недовольства. Первая работает в случае с гражданскими, вторая — с силовиками. Во-первых, надо понимать, что Путин из гаранта стабильности, высокого социального статуса и доходов в одночасье превратился для гражданской части элит в фактор дестабилизации. Вместо спокойной старости где-нибудь в Ницце перед представителями отечественного истеблишмента замаячила вдруг перспектива закончить жизнь в тюремной камере в Гааге. В ситуации, когда против тебя весь мир, этот сценарий перестает быть фантастическим и становится вдруг вполне реалистичным. Сядут, конечно, далеко не все, но и те, кто не сядет, — все равно стремительно превращаются в маргиналов, которым не подают руки, а счета арестовывают. Вон, посмотрите на Фридмана. Это, безусловно, новый фактор, которого раньше в российской политике не было. Раньше Путиным могли быть недовольны отдельные представители истеблишмента, но не все они как класс.