Владимир Путин во время записи видеообращения для 75-й Генассамблеи ООН
ООН Kremlin Pool/Global Look Press
На прошлой неделе в Организации Объединенных Наций происходило весьма примечательное обсуждение резолюции, осуждающей аннексию Россией ряда территорий Восточной Украины. В ходе дебатов Москва предложила провести по данному вопросу тайное голосование, что было ожидаемо отвергнуто. В итоге Генеральная Ассамблея приняла документ большинством в 143 голоса при 35 воздержавшихся и всего пяти (Россия, Белоруссия, КНДР, Сирия и Никарагуа) выступивших против.
Может показаться (и на этом акцентирует внимание российская пресса), что голосование это значит ровно столько же, сколько и принятие резолюции об осуждении российской агрессии против Украины 2 марта этого года, но это не совсем так.
Более семидесяти лет Организация Объединенных Наций оставалась относительно малоэффективной международной структурой, дееспособность которой резко ограничивалось правом вето, имеющимся у пяти постоянных членов Совета Безопасности.
СССР многократно применял его против документов и решений, осуждавших его действия в отношении социалистических стран или стран социалистической ориентации, США десятилетиями торпедировали все антиизраильские резолюции.
Однако в последние три десятилетия Россия применяет право вето чаще, чем все остальные постоянные члены Совбеза вместе взятые (при этом Франция и Великобритания последний раз использовали его в конце 1980-х годов). Как показала история, ООН как «парламент человечества» может быть эффективной только тогда, когда между сверхдержавами существует взаимопонимание (наиболее продолжительный период, в который вето не использовалось никем из его обладателей, пришелся на май 1990 — май 1993 года), в любых других ситуациях организация остается лишь дискуссионной площадкой.
Такая ситуация в условиях становящегося все более опасным мира требует изменений. После окончания холодной войны велась масса дискуссий о реформировании ООН, в частности, о расширении числа постоянных членов Совета Безопасности или об отмене права вето. Совершенно ожидаемым оказалось, разумеется, и то, что все эти дебаты не привели ни к какому результату, так как победители во Второй мировой войне по-прежнему жили в «ялтинском» мире сфер влияния и не хотели ограничивать возможности для своих геополитических маневров, а все обсуждения носили довольно неконфронтационный характер и сводились к расширению прав новых влиятельных держав, а не к умалению возможностей уже существующих членов.
Между тем безнаказанность тех, кто «немного равнее остальных», приводит к тому, что ревизионистские державы не только открыто говорят о возможном пересмотре границ, но и развязывают войны ради уничтожения соседних стран. Эти действия, на мой взгляд, не могут остаться без ответа. При этом реформа ООН не так уж необходима, как может показаться: для начала стоит попробовать использовать возможности, изначально заложенные в ее Уставе.
