После знаменитого выступления Рахимова многие задумались: насколько вся наша пресловутая вертикаль держится на бюджете (и связанных с ним кормлениях), и что с ней будет, когда в бюджете образуется осязаемая дыра? Склонна ли система к разрушению при ухудшении условий? Я бы не переоценивал возможность «восстания регионов», по крайней мере, краев и областей. Главы регионов, какие бы личные и идеологические претензии они не имели к федеральному центру, полностью зависят от этого центра, который в любой момент может снять их с их прибыльной и почетной должности, а также подвергнуть уголовному преследованию как их самих, как и различные их бизнесы. Потому свое недовольство главы регионов могут высказывать не в форме бунта, а в форме саботажа тех распоряжений федерального центра, которые представляются им неразумными и ущемляющими их интересы. Много денег или мало, всегда есть различные схемы их раздела и делить их приятно. Определенным исключением из этого правила являются национальные республики и город Москва. На Северном Кавказе (за исключением немусульманской Калмыкии и населенной русским большинством Адыгее) главы республик, фактически, возглавляют не только формальную власть, но и отвечают за лояльность ассиметричной федерации неформальной власти: крупных семейных кланов, национальных групп, да и, прямо скажем, мафии. Не стоит забывать про декларировавшийся русскими революционерами начала XX века принцип всеобщего вооружения народа, реализованный на Северном Кавказе де-факто, что является существенным противовесом любым законодательным условностям. В итоге, например, присланного из Москвы главу федерального ведомства на Северном Кавказе могут физически вышвырнуть из здания этого почтенного органа, и местная милиция не станет за него вступаться. Эта лояльность может существовать как в виде власти самой могущественной группировки, чей лидер наделяется формальными полномочиями главы региона, так и в виде руководителя-модератора, который выражает равнодействующую существующих в регионе сил (такое положение, например, существует в Дагестане или Карачаево-Черкесии). Основной задачей руководства республик Северного Кавказа является борьба с исламским подпольем, и, если эта функция осуществляется более-менее эффективно, руководитель региона имеет значительную автономию. Татарстан и Башкирия представляют собой переходную модель между русскими областями и Северным Кавказом. В начале 90-х национальные страсти в этих регионах кипели, но авторитарные режимы – более эффективно в Татарстане и менее эффективно в Башкирии – сумели их потушить, маргинализовав одну часть оппозиции и договорившись о сосуществовании с другой. Юрий Лужков, удачно совмещая административный ресурс с личным рейтингом и управлением столичной рентой, также обеспечивает относительную стабильность в столице, несмотря на традиционно сильный тут дух либеральной оппозиции. Проблем в Москве еще меньше, но и риски больше – революция, если она случится, как мы понимаем, произойдет не в Казани. На мой взгляд, сейчас без особых проблем можно сменить руководство обеих республик, да и Юрия Михайловича Лужкова – после того, как он поделится рейтингом с «Единой Россией» на выборах в городскую Думу: и никакого бунта не будет, эти элиты накопили слишком большую собственность и слишком стары, чтобы бунтовать. Но из Белого Дома может видеться по-другому: Владимир Путин, как и многие выходцы из спецслужб, имеет сверхценную идею контроля и опасается малейших неожиданностей. Шаймиев, Рахимов, Лужков чувствуют эту слабость и используют ее для сохранения максимальной экономической и административной автономии – по сей день в руководстве этих регионов практически нет никаких «варягов». Намного лучше российских оппозиционеров эти ветераны усвоили – надо не сдавать позиции одну за другой, а расширять пространство своей свободы, требуя большего – это хороший способ сохранить имеющиеся активы.