Издательство «Городец» выпустило книгу «Очерки антропологической психиатрии». Она посвящена относительно новой области теоретической психиатрии, в нее вошли статьи израильского психиатра Иосифа Зислина, опубликованные в последние 20 лет.

Антропологическую психиатрию можно охарактеризовать как использующую методы культурной антропологии для описания клинической ситуации. Такие методы помогают найти более тонкий подход к пониманию процесса болезни; возродить забытый интерес к больному; по-новому взглянуть на себя: как и почему я понимаю ситуацию именно так, почему и что я не понимаю. Более четкими и прозрачными становятся смысл и контекст многих классических психопатологических феноменов.

С любезного разрешения издательства публикуем (в сокращении) статью, посвященную эдипову комплексу, его (псевдо)стигматизации, эпидемии инцеста и сексуальным аддикциям.

Существовал ли эдипов комплекс до его обозначения в психоаналитической литературе? Ответ на этот вопрос зависит от того, признаем ли мы сам факт наличия этого комплекса. Для исследователей, признающих эдипов комплекс, он, безусловно, существовал веками. Для критиков психоанализа эдипов комплекс лишь научный миф и пустая фантазия.

Именно в случае с эдиповым комплексом мы видим, как общество, спаянное единым языком и общими сюжетами, реализует один из них через конкретного индивидуума.

Зеркальным сюжетом об инцесте является сюжет об инцесте ложном.

«Наряду с инцестным сюжетом есть средневековый рассказ о вдове, пытавшейся соблазнить своего сына и после его отказа обвинившей его в попытке насилия. На основании этих аналогий мы считаем, что мотив Федры (с рядом параллелей, в которых выступают мачеха и пасынок) свидетельствует о существовании другого мотива: пасынок пытается жениться на мачехе, — засвидетельствованного в "Хосров и Ширин" Низами и в эпизоде, связанном с этими же персонажами в "Шахнаме". То есть можно говорить, что один и тот же мотив может реализоваться в двух видах: как "исполнение" и как "ложное обвинение", причем второе свидетельствует о наличии первого (обратное утверждение, вероятно, было бы ошибочным)».

Эта мысль для нас чрезвычайно важна. Она позволяет понять возможные пути реализации такого мотива не только в литературе, но, как мы постараемся показать ниже, и в жизни.

Однако если мы обратимся к самому явлению инцеста, считающемуся первым универсальным табу человечества, то с удивлением обнаружим, что до сегодняшнего дня природа этого запрета остается мало проясненной.