Владимир Путин с уполномоченным по правам ребёнка Марией Львовой-Беловой.
kremlin.ru
Международный уголовный суд в Гааге выдал ордер на арест президента России Владимира Путина и уполномоченной по правам ребенка при президенте РФ Марии Львовой-Беловой. Их подозревают в незаконной депортации детей с оккупированных территорий Украины в Россию. Поводом, возможно, стало видео встречи Путина и Львовой-Беловой 16 февраля, на которой детский омбудсмен отчиталась об объемах усыновления в России украинских детей и призналась, что «благодаря Путину» сама усыновила подростка из оккупированного Мариуполя.
В Украине приветствовали решение об уголовном преследовании Путина и российской чиновницы. По подсчетам украинских властей, Россия вывезла из страны более 16 тысяч детей.
Руководитель правозащитной группы «Агора» Павел Чиков написал, что Путин стал седьмым главой государства, обвиненным в рамках международного уголовного расследования. Он оказался в компании лидера Кот-д’Ивуара Лорана Гбагбо, президента Кении Ухуру Кениата, главы Судана Омара аль-Башира, ливийского лидера Муаммара Каддафи, президента Либерии Чарльза Тейлора и президента Сербии Слободана Милошевича.
В Кремле назвали решение суда ничтожным и заявили, что Москва не признает его юрисдикцию. При этом спикер Госдумы Володин вновь повторил тезис о том, что «есть Путин — есть Россия» и заявил, что любые нападки на президента РФ расцениваются как «агрессия против нашей страны». Фарида Курбангалеева поговорила с адвокатом Ильей Новиковым о том, что означает это решение и реально ли увидеть Путина на легендарной скамье подсудимых.
— Россия совершила в Украине большое количество военных преступлений. Почему международный суд в Гааге сделал акцент именно на случаях депортации детей?
— Это не акцент, это просто первая история. И это не значит, что все остальные сюжеты будут отброшены в сторону и ими не будут заниматься. Или что депортацию признали более ужасным [преступлением] и требующим более сильной реакции, чем массовые убийства.
Логика там следующая: международный суд ООН работает на основании [Римского] статута, который образует для него одновременно и уголовное право, и процедуру. И он не может за эти рамки выходить. И если этот статут не предусматривает [определенных] преступлений, которые нам кажутся ужасными, дикими, то для Международного уголовного суда это просто не сюжет. Для национального суда — да, а для международного — нет. То есть у них изначально был более узкий набор опций.
И вот из этого набора опций по совершенно понятной логике, против которой у меня нет возражений, они выбрали [эпизод] для «первого захода». Выбрали то, что не вызывает и не может вызывать никаких сомнений. Потому что представьте, если бы этих детей просто убили, не ввозили бы в Россию, а просто подвели к яме, расстреляли и закопали или как в Мариуполе просто разровняли бы бульдозером здание и сказали, что там никого нет. Этого дела в таком виде, сегодня по крайне мере, быть бы не могло. Потому что всегда, когда имеет место ситуация вроде Бучи, используется то, что называется deniability, то есть русские говорят: «Ребята, а мы не знаем, кто это. Это украинцы сами сделали, а мы ни при чем, наши военные гражданских не убивают».
И для того, чтобы пройти этот путь и сказать: «Нет, это не украинцы, это русские, потому то вот, вот, и вот…», вам, как правило, нужно несколько лет уже открытого следствия. Могут быть счастливые исключения, но было понятно, что дотянуть ниточку до Путина не будет самым первым и самым простым по времени.
А что самое простое? Вот Путин встречается с назначенной им же этой самой теткой, они обсуждают, и он явно одобряет то, что она сделала по поводу украинских детей. А что она сделала? Она их массово депортировала и кого-то распределила в российские семьи, кого-то в российские детские дома. В общем, с ними обращались не как с гражданами другой страны, у которых могут быть какие-то родственники за рубежом, а как с рабочим материалом для российской системы, которая занимается беспризорными детьми. При том, что это было на территории, которую контролировали российские войска и за которую Россия как государство полностью отвечала, и там было принято и реализовано вот такое решение. Оно подпадает под соответствующую статью этого Римского статута. Русские не могут этого отрицать, потому что их заявления, их видео и все материалы, исходящие с их стороны, сами это подтверждают. То есть здесь нет и не может быть никакого спора о том, было это или не было, а если нет, то кто это сделал.
И это очень удобный материал, чтобы с ним работать, потому что просто на основании фактов, которые невозможно отрицать и которые установлены на самом предварительном этапе, вы можете принимать правовые решения. И это решение было принято. Это не значит, что депортация детей ужаснее, чем убийство — нет, убийство все еще более ужасно. Но убийство гораздо сложнее доказать как на уровне исполнителя, так и на уровне того, что это не просто какой-нибудь старший сержант российской армии Иванов взял и расстрелял 20 человек, а то, что это было результатом приказов и решений, которые отдавал и принимал Путин. В случае с депортацией детей это можно установить очень легко.
