Митинг в поддержку Навального в Москве, 2021 год
Фото: Komsomolskaya Pravda / Global Look Press
Адам Михник — польский диссидент и журналист, один из наиболее активных представителей политической оппозиции 1968–1989 годов. В молодости он сидел в тюрьме, был в числе лидеров знаменитого объединения профсоюзов «Солидарность», во многом решившего судьбу не только Польши, но и всего социалистического мира. Он создатель и главный редактор одной из самых крупных и авторитетных польских газет — «Газеты Выборчей». Фарида Курбангалеева поговорила с Михником о его общении с Владимиром Путиным, войне в Украине и узнала, почему, несмотря на усиливающиеся репрессии, он смотрит на будущее России с оптимизмом и остается русофилом.
«Путин пошел в Украину, потому что боялся, что если там установится демократия, такой сценарий может сработать и в России»
— Вы поддерживали Украину и в начале 1990-х, когда она только начинала бороться за независимость, и в 2004 во время Оранжевой революции, и сейчас. Почему это так важно для вас?
— Потому что я поляк. И я всю жизнь хотел, чтобы Польша была независимой. Не против русских и не против украинцев, а просто независимой. И Украина хочет быть независимой.
Я был в Украине много раз, у меня там много друзей. Люди в России до конца не понимают эту страну. У них в головах царит мифология о том, что [Богдан] Хмельницкий принес в отношения между Украиной и Россией мир. И в этом вопросе было недопонимание даже между русскими и украинскими диссидентами.
Но самое важное [для Украины] — открыть дверь к свободе. Было очевидно, что если Украина будет находиться в руках коррумпированной элиты, то это путь к несчастью. И поэтому я поддерживал Оранжевую революцию и Майдан.
Для меня было очевидно, что у российской власти есть свой интерес, возможно связанный с Крымом, возможно — с Донбассом. Но чтобы бомбить Киев! Этого я представить не мог. И когда [Путин] сказал, что никогда не было такой нации, как украинцы, я подумал: «Ууу, как сказал русский историк Андрей Зубов, ты идешь по пути Адольфа Алоизовича». Он перешел уже не красную линию, а все красные линии, потому что он — убийца. И с ним точно не будет ничего хорошего.
