Роман Попков
FB Романа Попкова
1 июня 2023 года МВД РФ объявило в федеральный розыск Романа Попкова — журналиста и бывшего главу московского отделения Национал-большевистской партии, запрещенной в 2007 году. Скорее всего, преследование связано с тем, что Попкова обвиняют в вербовке Дарьи Треповой, подозреваемой по делу о теракте, в котором погиб «военкор» и пропагандист Владлен Татарский. Republic поговорил с Романом Попковым о его нацбольском прошлом, двухлетнем тюремном сроке, провале протестов на Болотной и новых обвинениях со стороны российского государства.
В тексте есть матерные выражения.
— Как вы пришли в Национал-большевистскую партию (НБП)?
— Я вступил в НБП в 1999 году, когда был студентом и жил в Брянске. Мотивация была простой: вся мыслящая молодежь уже тогда понимала, что российское государство неуклонно скатывается в авторитаризм. Это было отчетливо видно уже при позднем Ельцине — крепло влияние спецслужб и ментов всех мастей. Условный будущий Путин уже просматривался на горизонте. И, как ни удивительно, НБП, которая в 1993 году возникла как людоедская партия ресентимента с лозунгами вроде «Сталин, Берия, ГУЛАГ», к концу 1990-х уже начала трансформироваться в организацию, говорившую о свободе и о необходимости преодоления совковой власти мертвяков. Это заложило конфликт между двумя типами сторонников и членов партии — имперских этатистов и борцов за свободу. К сожалению, в итоге первое начало победило, но я счастлив и горд тем, что в мою бытность нацболом преобладало второе.
— А разве только НБП в конце 1990-х говорила о свободе? Такой дискурс был у многих партий.
— На самом деле, не так уж и у многих. Оставались старые либералы образца начала 1990-х из условного «Яблока», однако у них не было образа партии действия, какой была НБП. В долгосрочной перспективе наша правота была доказана — без демонстрации обществом силы и постоянных акций, которые держат государство в рамках, оно быстро борзеет, крепнет и становится авторитарным. Здесь интересен пример Украины, граждане которой всегда понимали, что на улицах нужно действовать жестко. Еще со времен Кравчука и Кучмы они на малейший этатистский вызов отвечали равномерно — дрались с «Беркутом» и захватывали облсоветы. Сейчас россияне любят говорить: «Украинцы, ну у вас же не было Путина в 2014 году, вам же противостоял этот рыхлый дебил Янукович». Так все дело в том, что за годы независимости украинцы не дали своему Путину получить или сохранить власть. Они всегда давали своему государству по зубам.
В НБП мы пытались действовать похожим образом. Например, в 2002 году московские менты попытались предотвратить левацкое шествие по Тверской «Антикапитализм-2002». Перекрыли дорогу ОМОНом, а мы прорвались, дубасили их древками по головам. После этого они несколько лет не осмеливались запрещать никакие акции. Тогда государство было еще слабым, готовым под давлением общества пятиться назад. Нужно было его учить, постоянно показывать силу. Не ходить с шариками и петь хором песни группы «ДДТ», а давать по зубам в ответ на любые авторитарные замашки. К сожалению, многие россияне не усвоили ни нацбольский урок, ни украинский, поэтому сейчас сидят в кандалах.
— Под «показывать силу» вы имеете в виду активное сопротивление на протестах или в целом акции прямого действия?
— И то, и то. Мы часто проводили акции, которые журналисты окрестили довольно пошлым термином «бархатный терроризм». Например, закидывали продуктами путинских вельмож и прихлебателей. Цель заключалась в прорыве информационной блокады вокруг партии и десакрализации власти — важно было показать, что чиновники не являются неприкосновенным сословием, а находятся на дистанции в несколько метров. Это был вызов от слабого к сильному, бросок из пращи Давида.
Лично я участвовал в закидывании яйцами в декабре 2003 года Бориса Грызлова, который тогда был министром внутренних дел. Это было очень весело — приятно было наблюдать за тем, как этот полумент-получиновник прыгает и уворачивается от летящих продуктов. Конечно, на общество это примерить трудно, но у нас были и другие акции. Самыми важными я считаю захват административных зданий. Это было балансирование на грани Уголовного кодекса — мы с ребятами врывались в государственные заведения, баррикадировались, вывешивали флаги, плакаты и старались максимально долго продержаться. Это было приглашение другим людям — действуете так же.
Минздрав решил провести человеконенавистническую реформу по монетизации льгот в августе 2004 года — нацболы захватили здание министерства, выбрасывали портреты Путина из окон. Только спецназ смог их убрать. Еще более громкая акция прошла в 14 декабря 2004 года — ребята врывались в приемную администрации президента, скандировали демократические лозунги. Их потом называли «декабристами». Я участвовал в организации обеих акций. Мы приглашали общество к решительным действиям, но оно не было к ним готово.
— Почему общество не помогло замедлить наступление авторитаризма?
