
Надгробья жертв геноцида. Поточари, 2009 год
Фото: Wikipedia / Michael Büker
Для разных людей, кто пытается ужиться с нынешней российской властью, есть одна неприятная истина. Действующий режим располагает смутным мироощущением, но никак не чётко прописанной идеологией или хотя бы элементарной последовательностью. Оценки одних и тех же событий прошлого могут многократно меняться (и меняются) в разные стороны. Другими словами, путинизму не по пути не то что с последовательным монархистом или коммунистом. Ему чужд человек, банально помнящий, что ещё вчера Океания воевала с Остазией, а не Евразией и что Партия считалась изобретателем только вертолёта, но никак не поезда.
Один из примеров такой власти над прошлым — оценка официальным Кремлём июльского кошмара 1995 года в боснийской Сребренице. В далёком 2008 году лично министр иностранных дел Сергей Лавров прямо называл сребреницкую трагедию геноцидом. Уже не без шпильки в адрес Запада, но тогда вполне обоснованной: стоявший в балканском городке батальон миротворцев из Нидерландов действительно не спас гражданских боснийцев (их украинские коллеги, кстати, показали себя в те дни совсем по-иному, но об этом Москва не вспоминала никогда).
А спустя семь лет именно представитель РФ наложил вето на соответствующий проект резолюции ООН. При этом российские политики в своей риторике ещё использовали образ Сребреницы как однозначно негативный. Лично Владимир Путин в 2019 объяснял, что не может вернуть территории «ЛДНР» законным властям якобы потому, что Киев там учинит что-то в духе боснийских сербов.
Последние же два-три года в прокремлёвских СМИ поощряется пересмотр устоявшихся оценок случившегося в Сребренице. В случившемся обвиняют самих жертв, приведённую статистику объявляют подлогом, сделанным Западом назло сербам. А после полномасштабного вторжения в Украину официальные представители российского МИДа прямо характеризуют боснийскую резню как «провокацию» и «постановку». Пытаемся понять, насколько состоятельны такие заявления и чем руководствуются спикеры, отрицающие убийство нескольких тысяч людей — признанное исполнителями и зафиксированное множеством свидетелей.
Плохие времена для одного хорошего человека
В январе 1993 года сербу Срджану Алексичу исполнилось 26 лет. Родные и близкие знали парня как умелого пловца и неплохого актёра-любителя. К сожалению, те годы по всей бывшей Югославии совсем не способствовали раскрытию любых талантов. На Балканах шла жестокая война.
Родной для Алексича городок Требинье не стоял в стороне. Он находился в Боснии, в самом низу треугольника, что образуют на карте нынешние очертания государства. Однако жили в Требинье преимущественно не бошняки-мусульмане, а сербы. Так что 30-тысячный городок в военные годы большую часть войны контролировали отряды самопровозглашённой Республики Сербской, где и служил Срджан.
Требинье, вид на реку Требишницу
Фото: Wikipedia / Marijan
И зимой 1993 года формирования РС отбили Требинье у войск законного правительства Боснии. Местные гражданские-мусульмане, однако, не покинули родной городок, считая, что им ничто не угрожает. Одним из таких был некий Алан Глаголевич.
21 января бошняк остался сидеть в местной кафане, когда туда вошла группа боевиков РС. Сербы пришли от такой наглости «турка» в ярость, несчастного принялись избивать вчетвером. Алексич, знавший Глаголевича по мирному времени, заступился за иноверца и попытался успокоить товарищей. Мусульманин успел бежать. А сербы переключились на испортившего им забаву соплеменника. Спустя шесть дней Алексич скончался от побоев в местной больнице.
В 2010-х история Срджана легла в основу сербского фильма «Круги» («Krugovi», 2013)
В ретроспективе выглядит диким, что поступок Алексича на общем фоне югославских войн вышел одним из немногих подобных себе. Люди, поколениями жившие в одном государстве и понимавшие друг друга без переводчика, пустили на поток взаимные сожжения деревень, бомбёжки городов, осквернения храмов, убийства безоружных и строительство концлагерей. Заступаться за чужих в царившем повсеместном ужасе не спешил никто.
Срджан Алексич, конец 1980-х годов
Фото: Wikipedia / Blic.rs
И даже с таким бэкграундом особым кошмаром смотрятся события июля 1995 года в восточнобоснийской Сребренице. За две недели после взятия городка формирования РС уничтожили в его окрестностях около 8000 людей чуть ли не под присмотром нидерландских миротворцев ООН. Нового Алексича среди сербов тогда не нашлось, а вот его антиподов хватило с избытком.
Наверное, Босния сошла с ума
В 1990-х годах распад СФРЮ среди всех южнославянских республик вышел наибольшей катастрофой именно для Боснии и Герцеговины. И это не случайность: социалистическая Босния представляла единственный субъект Югославии, где отсутствовал абсолютно доминирующий этнос. Считавшиеся «титульными» бошняки-мусульмане составляли порядка 45% населения республики при 15–20% хорватов и 30–35% сербов.
Неудивительно, что среди обоих меньшинств жило затаённое желание пересмотреть границы республики и воссоединиться с соотечественниками. Горячие головы вообще не считали бошняков за равную себе нацию: мол, отуреченные потомки презренных османских пособников. Отчасти хорватскую и сербскую ирреденты сдерживало, что все боснийские общины традиционно жили дисперсно. Так что размежевание территории на три этнически чистые политии вело не просто к издевательствам над геометрией.
Такая инициатива неизбежно спровоцировала бы этнические чистки: выяснилось бы, что условная пара мусульманских сёл мешает единству соседних сербских районов.
До поры до времени потенциальную конфликтность гасил режим Иосипа Тито. С одной стороны, власти подавляли любой этнический национализм и совершенно не поощряли религиозность: как известно, в основе идентичностей бошняков, сербов и хорватов лежит именно принадлежность к разным конфессиям. С другой, в 1960–1970-х единое государство обеспечивало всей Югославии экономический рост. И Босния выступала чуть ли не главным его бенефициаром. Исторически считавшаяся слаборазвитой территория регулярно получала дотации из центра, здесь строили современные предприятия, создавали новые рабочие места.
Уличный торговец продаёт прохожему этническую карту Боснии: синим показаны округа с преобладанием хорватов, красным — сербов, зелёным — бошняков-мусульман. Сараево, март 1992 года
Фото: Getty Images
Но в 1980 году Тито умер. Смерть политика запустила распад построенного им государства. Оказалось, что титовский рыночный социализм немногим эффективнее социализма классического. Государству оказалось нечем платить по взятым при жизни диктатора международным кредитам. И разные югославские народы одинаково посчитали, что именно они несут ношу за нерадивых соседей. На рубеже 1980 и 1990-х годов, поймав волну таких настроений, к власти во всех республиках пришли националисты.
«До войны невозможно было сказать, какая этническая группа образует большинство в любой части Боснии. Даже в столице Сараеве. Я бы сказал, особенно в столице Сараеве».
— Роберт Дония, американский историк
В декабре 1990 года руководителем Боснии избрали диссидента-антикоммуниста Алию Изетбеговича. Он изначально выступал за сецессию республики в её «социалистических» границах, но долгое время избегал активных шагов. Лишь 6 апреля 1992 года Сараево провозгласило независимость по результатам референдума, сразу получив общемировое признание. Единая Югославия к тому моменту уже и так фактически развалилась, а на конкретно боснийской территории сербская и хорватская общины вовсю обособлялись в свои политии. Война всех со всеми становилась неизбежной.
Очень честный и бескомпромиссный текст. Спасибо.
Спасибо большое!
Спасибо. Это важно знать. Может, Тито виноват?
Игорь, моё убеждение, что в убийстве всегда виноват убийца. Тито наделал свои ошибки, но геноцид не готовил точно.
В прошлом году я проехал насквозь всю БиГ от гор. Требинье до гор. Баня-Лука. Несколько вещей меня удивило:
1. Я ожидал увидеть немало следов войны, но почти ничего такого не увидел. Временами встречались заброшенные здания в малых городах, но нельзя было сказать определенно, что они были заброшены из-за войны или по другим причинам.
2. В некоторых местах в сербской части ощущалась безлюдность. Около Требинье (дорога от границы до Требинье и от Требинье до Столаца в сумме почти 100 км) мы встретили может быть 10 встречных машин. Тоже самое повторилось на участке от Травника до Баня-Луки. При этом ехали исключительно по основным дорогам, которые, к слову, были в превосходном состоянии.
3. Недалеко за Мостаром, где дорога проходит в живописной долине Неретвы, мы увидели вырезанную на стене надпись "Да здравствует Титова Югославия". Я было счел ее реликтом предыдущей эпохи, но позднее мы обнаружили, что главная улица в Сараево тоже названа в честь Тито. Сначала мне это показалось чем-то вроде, если бы Крещатик назывался улицей Ленина. Потом я выяснил у местных, почему к Тито они относятся хорошо: пока у власти был Тито (хорват, кстати), он не позволял сербам слишком высовываться.
4. Вся Босния двуязычная, точнее двух-алфавитная (латиница и кириллица). Все официальные надписи, дорожные знаки, надписи на деньгах, дублируются. По дорожным знакам всегда можно узнать в какой части страны ты в данный момент находишься (если кириллица на верху, а латиница внизу - то в сербской и наоборот). Интересный факт: в сербской части я встречал несколько случаев такого вандализма: на знаке была закрашена часть, написанная в латинице. Обратных случаев я не встретил. В обиходе (названия на вывесках, текст на объявлениях) люди предпочитают латиницу в обоих частях (подобную ситуацию можно наблюдать и в Черногории, где некоторые муниципалитеты предпочитают кириллицу).
5. Я спросил местных: как можно по номерам машин определить регион, где машина зарегистрирована. Мне было отвечено: никак. Номера машин распределяются по регионам случайно, поэтому нельзя сказать сараевская перед тобой машина, мостарская или предорская.
6. Каждая половина печатает свои деньги (отличаются портреты, изображенных на них людей, и опять же, порядок надписей, как и у дорожных знаков). Принимают их везде без разбору, ровно так же в ходу и евро ("народный" курс для простого счета ровных 2 марки за 1 евро, официальный где-то 1,96). Т. е. сдачу вполне могут выдать в перемешку.
7. Люди дружелюбные и гостеприимные, но "осадок" войны остался и если поднимешь тему (например, скажешь, что ты был в городе из другой части) о "соотечественниках из другой части" перед представилями части противоположной услышишь нет, все же не ненависть, но негативное отношение или пренебрежение.
Валерий, спасибо большое! Интересует ещё момент, а у боснийцев присутствует исламская религиозность? Бросаются в глаза её внешние проявления?
Я бы сказал, что она проявляется даже меньше, чем, скажем в Казани. Т.е. люди идентифицируют себя как представители соответствующей религии (а в югославских языках слова босниец и мусульманин еще и синонимы). Но внешне это не проявляется. Если сравнить, к примеру, с Казанью (город в который я много раз ездил, особенно, в юнности), то в Казани даже побольше будет чувствоваться исламская составляющая (и женщин в платках больше, и надписи халяль на разных кафе или даже у какого-нибудь ларька с пирожками). В Боснии этого, на мой взгляд, меньше (говорю в первую очередь про Мостар, в Сараево этих проявлений еще меньше). Платок использует, может быть 1 из 4-5 женщин. А единственную, попавшуюся мне женщину в полноценном хиджабе сопровождал мужчина, скорее ближневосточной внешности и разговаривавший с ней точно ни на одном из славянских языков. Я даже слышал, что есть запрет на хиджаб в официальных учреждениях, но голову за это не дам.
Пока я это писал вспомнил эпизод, случившийся как раз в Мостаре. Там довольно много миниатюрных мечетей. И в одну из них, которая была на карте обозначена, как мечеть, построенная еще при турках в XV веке, мы решили зайти посмотреть. В этот момент туда же зашла группа туристов, включавшая женщин без каких-либо головных уборов. Сидевший недалеко от входа сторож им ничего не сказал. Мне сразу вспомнился эпизод из моего детства, года скажем 2001, когда мы с мамой ездили в Новгород (тот который с эпитетом Великий). И в одной из старинных церквей (Юрьев монастырь, вроде бы, красивое место у озера Ильмень, там ещё рядом была "историческая деревня") стояла тётка поздне-бальзаковского возраста, которая заставляла всех мужчин снимать головные уборы, а женщин, наоборот, голову покрыть.
все это ожидает и будущую бывшую РФ
Спасибо за статью, никак не добирался прочитать про эту тему. Сейчас имею хоть какое-то представление
Спасибо за спасибо!
Спасибо за статью! Моя подруга из Боснии вчера рассказывала про Сребреницу, это всё пришлось ко времени. Чудовищно.
Илья, спасибо на добром слове! Конечно, не та тема, в которую прям радостно погружаться.