«Игорь Гиркин несет ростки русского мира»
«На крайнем консервативном фланге идеологического спектра сформировалась электорально заметная группа профессиональных патриотов. О них часто не принято говорить, но часть из них заслуженные, уважаемые, в том числе мною, люди, которые помогают российской армии, активно содействуют, собирают гуманитарную помощь. Их патриотическая риторика и эмоциональные порывы превращаются в конкретную прагматику, реализацию конкретных проектов. Есть и другая группа патриотов-радикалов. Они временами нагоняют в политповестку эмоции. Это свидетельствует об их готовности к реализации своей энергии в каком-то политическом проекте. Но они видят реализацию этого проекта за пределами существующей политической системы и даже как альтернативу ей. Проблема не в том, что их отвергает политическая система. Они сами отказываются признавать ее, сознательно выходят за ее рамки. Конечно, политическая система в такой ситуации не может не реагировать соответствующими репрессивными методами. Плохо это или хорошо? Такова логика существования политических организмов. Если вы считаете, что система не работает, и всеми силами критикуете эту систему в тот момент, когда система ведет витальную борьбу со внешним врагом, вы должны быть готовы к тому, что реакция этой системы будет жесткая».
Так провластный политолог Алексей Чеснаков, успевший в свое время поработать даже заместителем главы Управления внутренней политики в администрации президента, разъясняет смысл ареста Игоря Стрелкова. Называет он, кстати, Стрелкова Гиркиным — это теперь у лоялистов хороший тон. Да и как по-другому в эпоху денацификации? Нельзя по-другому.
Комментарий довольно стандартный, оттого и показательный. Есть набор общих мест (именно общих — и для либеральных критиков режима, и для его консервативных сторонников), которые в разговорах об этом громком аресте неизменно повторялись: власть реагирует таким образом на мятеж Пригожина, грядут чистки в рядах «рассерженных патриотов», за репрессиями последних времен просматривается внятная система.
Рискну поспорить с двумя из трех тезисов. Первый неоспорим: «марш справедливости» власть и лично Путина потряс, и хотя шок прошел, теперь любое внутриполитическое действие начальников — в некотором смысле реакция на мятеж. Но никакой системы в репрессиях нет. И чисток не будет (но — спойлер — это не значит, что любой из рассерженных патриотов не должен бояться, что за ним придут; все как раз наоборот — должен бояться).
Безжалостная борьба с троцкистским охвостьем
Пока все спорили об аресте Стрелкова, был задержан Борис Кагарлицкий (включенный минюстом в реестр иноагентов). Выдающегося социолога по обвинению в оправдании терроризма взяли в Москве, этапировали в Сыктывкар (!) и там закрыли в СИЗО. Ему, кстати, не привыкать, — в 1982-м сидел, как антисоветчик, в 1993-м задерживался, как враг ельцинской власти. Теперь вот и путинская власть тоже отправила его в камеру.
Не там врагов ищут. Вот в Нигере лидер военного переворота - глава президентской гвардии.
Картинка — просто огонь.
Ростки русского мира конечно мрак, называется что выросло, то выросло
Текст Чеснакова заслуживает внимательного прочтения. Спорить с ним можно, но не нужно. Потому что в этом тексте просто декларируется логика режима.
Ключевая мысль в его тексте эта: «Конечно, политическая система в такой ситуации не может не реагировать соответствующими репрессивными методами. […] Такова логика существования политических организмов.»
Итак, на несогласие политическая система реагирует репрессиями. Там конечно есть оговорка насчет особых обстоятельств, диктующих…, ну все вот это самое, но мы понимаем, что чрезвычайность обстоятельств определяется системой, они возникли до СВО, и если система сохранится, то и после нее продолжатся. Время такое, вы же понимаете.
«Не может не реагировать» это исключительно точная констатация. То есть возможен единственный тип реагирования: репрессивный. Все прочие — дискуссия, кооптация, игнорирование, ситуативные альянсы — ей недоступны.
Раз способ реагирования на публично выраженное несогласие один-единственный, значит, все сопутствующие обстоятельства просто игнорируются. Прагматика вроде бы важна (на самом деле нет), но не является определяющим фактором. Любая потенциальная польза, или же сопутствующий репрессиям ущерб роли не играют. Система эти обстоятельства просто не различает: не умеет, да и не хочет этого делать.
Ну и вывод. Система видит в любой гражданской самоорганизации угрозу для себя. Политический спектр не важен. Потому что любой гражданский активизм, патриотический и провоенный в том числе, начинаются с критики государственных порядков. Государство чего-то не видит, с чем-то не справляется, неверно формулирует цели и т.д. Поэтому и требуется гражданское участие. Если ценой помощи является публично выраженное несогласие с мудростью начальства, то государство выбирает отказ от помощи.
Деполитизация на марше.