Самая яркая, красноречивая деталь в реакции российских властей на кровавое обострение на Ближнем Востоке — отсутствие в ней одного из главных действующих лиц, движения ХАМАС (не признано в РФ экстремистским и террористическим и не запрещено). Оно как бы незримо присутствует в заявлениях президента и министра иностранных дел — в виде фигуры умолчания; как силуэт в контровом свете, ее можно распознать только благодаря контексту.
Нападение ХАМАС на израильские города 7 октября, кажется, соответствует всем признакам события, подлежащего безоговорочному осуждению даже с точки зрения Москвы: боевики массово и жестоко убивают мирных граждан, берут заложников, обстреливают города, — но слова осуждения не звучат. Владимир Путин, встречаясь с президентом Ирака, предпочел в очередной раз предъявить обвинения американцам, которые, по его версии, спродюсировали и это обострение, да и весь, если вдуматься, арабо-израильский конфликт. Сергей Лавров — символически находясь за одним столом с лидерами Лиги арабских государств — вроде бы выразил возмущение насилием и призвал его прекратить, но сформулировал это так безадресно, будто насилие просто началось вдруг само собой. Большой профессионал, мастер слова.
«Насилие» и «кровопролитие» есть, но лишь как понятия, слова; а людей как бы и нет — ни творящих насилие, ни страдающих от него.
