«Покаяние абсолютно необходимо, но оно не должно становиться нашим единственным занятием». Леонид Гозман о «русской вине» и послевоенном будущем России

Чувство вины присуще русской интеллигенции. И за свои грехи, и за чужие.

Великая русская литература, а она существовала, и чудовищные преступления сегодняшней России этого факта не отменяют, была сурова к своим читателям. Она требовала идентифицироваться с обделенными и несчастными, со страдающими и голодными. Она запрещала забывать о несправедливостях и жестокостях, она не позволяла жить спокойно, быть веселым и радостным, когда вокруг столько жертв бесчеловечности и лицемерия.

Сегодняшние русские, шокированные всем, что творится именем их страны в Украине, да и в самой России, — наследники тех читателей девятнадцатого века. Им не надо напоминать о трагедии и о том, что убийцы — их соотечественники. Украина в их сознании и в их снах, многие покинули Родину не из-за угрозы или неизбежности тюрьмы, а просто потому, что не могли больше жить в жуткой атмосфере прославления преступления. Многие из них делают что могут, помогая Украине и своим, бежавшим от Путина. Кто-то выходил на протест, рискуя свободой и жизнью. Эти последние, правда, в основном либо в тюрьме, либо в изгнании.

Но одно дело, когда чувство вины ты испытываешь сам, «добровольно», находясь в диалоге с самим собой и со своими близкими. И совсем другое, когда оно тебе навязывается извне, когда со всех сторон тебе говорят, что ты обязан его испытывать, потому что именно ты и такие, как ты, виновны в сегодняшнем кошмаре. Все, вне зависимости от того, что вы думали и даже делали. Ибо все вы генетические рабы, имперцы и далее по списку. Это говорят украинцы, что понятно и естественно, это говорят граждане других стран, не все, слава Богу. И это говорят некоторые соотечественники, причем часто люди известные! Они обличают и делают это так убедительно, что люди начинают им верить, даже не спрашивая, а кто дал им право обличать? Даже не интересуясь, а не превратили ли они обличения в бизнес, не зарабатывают ли они на этом известность или просто деньги?

Когда что-то обо всех нас, пусть даже то, с чем я не согласен, говорит сражающийся с нашей армией украинец, а тем более защищающий Украину с оружием в руках русский, я не могу возражать — язык не поворачивается. Но почему столь же смиренно я должен принимать обвинения от молодого здорового украинца, который фронту предпочел Берлин или Прагу? Только потому, что моя страна напала на его страну? Так я не нападал, а он не защищает.

Почему я должен признать прокурорские полномочия за тем россиянином, который уехал из России в достаточно вегетарианские времена, не связывает свое будущее с Россией, научился отделять себя не только от режима, но и от страны? И который все то время, что тысячи и тысячи наших сограждан стояли в пикетах, шли под дубинки или садились за решетку, провел в безопасности, глядя на нас со стороны? Он, конечно, как и любой другой, может говорить о нашей стране то, что считает нужным — это естественное право каждого. Но вот раздавать оценки, определять виновность — нет!