Владимир Путин / kremlin.ru
О сложном и неоднозначном эффекте антироссийских санкций, не исчерпывающем, впрочем, их долгосрочного потенциала, много говорится и пишется. И прозвучавшая на неделе цитата пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова — лишь малая крупица того квазипатриотического нарратива, который Кремль последовательно выстраивает вокруг этой темы. Самая его суть?
«Мы не сомневаемся в том, что эти санкции на долгие годы. <…> Исходим из этого, выстраивая наши планы» (еще, правда, спикер механически добавил, что «это не что иное, как незаконные попытки оказывать давление на экономику России», но пропустим этот шаблон мимо ушей).
Дмитрий Песков / kremlin.ru
Формально это был комментарий к последнему заявлению помощника госсекретаря США Джеффри Пайетта о том, что Вашингтон к 2030 году рассчитывает вдвое сократить доходы РФ от энергетического экспорта и твердо намерен сохранять санкции в сколько-нибудь обозримом будущем. При этом песковская ремарка важна для нас в той мере, в которой передает царящие наверху настроения. Регулярность, невозмутимость и даже кураж, с которыми в Кремле говорят о долгосрочном, едва ли не вечном характере санкций, наводит на мысль, что режим наряду с проблемами видит в них ряд возможностей, и те, разумеется, не имеют ничего общего с публичной риторикой власти на тему импортозамещения и суверенизации. Речь о другом: как минимум, в экономическом отношении санкции не столько дополняют концепцию осажденной крепости, сколько позволяют президенту Путину и его правительству сводить к ним, по сути, любые сбои и провалы в промышленной политике, накапливаемые годами.
Кто, например, сейчас всерьез станет вспоминать параметры путинских нацпроектов? Или проводить ревизию сроков их реализации? А до войны бесхитростные манипуляции планами развития были хоть в целом и периферийной, но обсуждаемой темой. Теперь же наряду с войной, неумолимо приближающейся к двухлетнему рубежу, санкции — универсальный камуфляж, маскирующий чудовищную неэффективность путинского государства и контролируемой им экономики.
Примечательно, например, что даже Игорь Сечин, привыкший быть своеобразным оптимистом на публике (по крайней мере в отношении цен на нефть и ее безальтернативности), на днях, не удержавшись, разразился критикой по поводу влияния санкций на сбытовую стратегию возглавляемой им «Роснефти». Возможно, мы услышали бы больше на встрече Сечина с Путиным, состоявшейся в минувшую пятницу, но, увы, та прошла в закрытом режиме. При этом, даже исходя из сказанного вслух, ясно, что главную претензию в связи с санкционными издержками путинский соратник высказал в адрес Центробанка. Недостаточно проворно, да чего уж там, плохо работает мегарегулятор, считает Сечин:
«Должен также отметить постоянное усиление санкционного давления — практически в каждом раунде санкций вводятся ограничения, негативно влияющие на деятельность компании. С начала усиления санкций Банком России так и не сформированы надежные маршруты исполнения трансграничных платежей в различных валютах, что затрудняет своевременное зачисление экспортной выручки».
Владимир Путин и Игорь Сечин / Kremlin.ru
По иронии, на неделе журнал Politico поместил Эльвиру Набиуллину в рейтинг 28 самых влиятельных людей в Европе, в котором глава ЦБ заняла первое место в номинации «disruptors» — то есть, по версии издания, стала главным возмутителем спокойствия, подрывающим устои. Тем самым Politico исключительно высоко оценил профессиональные достижения Набиуллиной, и, строго говоря, сделал это не первым. В прошлом профессиональные финансовые издания (Euromoney, The Banker) объявляли ее лучшим центробанкиром года, и однажды даже экс-глава МВФ Кристин Лагард не поскупилась на похвалу, заявив, что эффективная работа Набиуллиной заставила «центральный банк петь». И это не считая бесчисленных поклонников среди менее заметных представителя сектора — от руководителей торговых палат до европейских инвестбанкиров, один из которых (директор по инвестициям Saxo Bank Стин Якобсен) три года назад прямо заявил, что «желал бы, чтобы Эльвира Набиуллина возглавляла центробанк всего мира». Синопсис биографии председателя ЦБ в исполнении Politico, если вынести за скобки морально-этическую оценку, выдержан в той же почтительно-восторженной тональности:
«Эльвира Набиуллина — главный технократ, поддерживающий военную машину президента России Владимира Путина. За десять лет, что она возглавляла российский центральный банк, агрессивная денежно-кредитная политика Набиуллиной неоднократно спасала рубль и удерживала экономику страны на плаву. При этом будучи банкиром Путина, которая когда-то считалась сдерживающим фактором, а теперь является его молчаливым помощником, Набиуллина сумела предотвратить последствия беспрецедентных западных санкций, призванных опустошить казну Кремля, продлевая тем самым войну с Украиной».
Эльвира Набиуллина / kremlin.ru
Но безграничны ли возможности председателя ЦБ? Разумеется, нет. Учитывая по-прежнему крайне слабую предсказуемость рубля после мощной девальвации, а также нарастающую критику деятельности Банка России внутри страны, уверенность Набиуллиной в будущем может смениться беспомощностью. Апелляция к санкциям, ограничивающим свободу маневра финрегулятора, пока еще не вошла в обиход на Неглинной. Но это, вероятно, лишь вопрос времени. Западные санкции — они ведь, как мы помним, на долгие годы. В свежих Хрониках госкапитализма:
