Чтение манифеста об окончании Кавказской войны великим князем Михаилом Николаевичем, картина Ф.А. Рубо (1900)
Изображение: Wikipedia
В отечественной истории покорение Кавказа всегда будет стоять на особом счету. Боевые действия здесь шли 47 лет — дольше, чем какая-либо другая война из российского прошлого. Современники в принципе не воспринимали события 1817–1864 годов как единый конфликт. Вплоть до середины прошлого века принятым считалось писать не «Кавказская война», а «Кавказские войны».
Завоевание южного края на стыке Европы с Азией обернулось полувековым фоном для российской действительности. За это время империя сменила троих монархов, поучаствовала в нескольких «нормальных» войнах, познакомилась с пароходами и железной дорогой и, наконец, отменила крепостное право. Операции против кавказских горцев начинали вчерашние победители Наполеона и участники декабристских кружков, а заканчивали — будущие деятели времён Александра II и его сына-тёзки.
Притом завоёванные территории вышли для России не активом, а пассивом в экономическом отношении: их обустройство заняло многие десятилетия. И важной частью этого процесса стало безжалостное избавление от живших там сотен тысяч людей. Но, как ни странно, именно на этой до неприличия имперской войне отличились два едва ли не самых антиимперских русских литератора — Михаил Лермонтов и Лев Толстой.
«Но беспрестанно и напрасно один враждует он — зачем?»
Кавказская война длилась почти полвека, но по-настоящему крупные битвы здесь можно почти что пересчитать по пальцам. Многие наверняка вспомнят битву на реке Валери́к 11 июля 1840 года — и совсем не за её военное или политическое значение.
«Я к вам пишу случайно, — право,
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? — ничего!
Что помню вас? — но, боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, всё равно»
— Михаил Лермонтов, «Валери́к»
Летом 1840 поэт угодил в свою вторую ссылку на Кавказ. На этот раз он поплатился за дуэль с сыном французского посла Эрнестом Барантом: не то молодые люди ухаживали за одной и той же девушкой, не то против Михаила Юрьевича сыграли великосветские сплетни. Якобы не владевший русским Барант поверил слухам, что в лермонтовских стихах есть оскорбления в адрес французов как нации.
Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты (Кавказский вид с саклей), 1837 год. Картина М. Ю. Лермонтова
Изображение: Wikipedia
Сам поединок — к слову, на питерской Чёрной речке, как тремя годами ранее у Пушкина с Дантесом — обошёлся без жертв. Но на дуэлянтов донесли, так что последствий они не миновали. Баранта вернули домой, а Лермонтов повторно оказался в Отдельном Кавказском корпусе.
Корпус уже больше двух десятилетий безуспешно замирял в горном крае воинственных местных жителей.
Поэт попал с корабля на бал. По прибытии в крепость Грозную его зачислили в группу генерал-лейтенанта Аполлона Галафеева. В начале июля 1840 отряд выступил в очередную карательную акцию против чеченских горцев. В густом Гехинском лесу русские офицеры пренебрегли разведкой и попали в засаду у реки Валерик. Её там заранее подготовил Исса из Гендаргеноя, один из наибов (сподвижников) легендарного имама Шамиля.
Судя по воспоминаниям ветеранов, галафеевский отряд в 3500 солдат троекратно уступал в численности настигших их горцев. Но второго Тевтобурга у людей Иссы не вышло. Русские сдержали натиск, перешли в штыковую атаку и отогнали неприятеля с обрывистого берега Валерика.
Эпизод из сражения при Валерике, рисунок М. Ю. Лермонтова и Г. Г. Гагарина
Изображение: Wikipedia
Точное количество жертв шестичасового боя неизвестно: чеченцы, следуя обычаю, унесли большинство тел павших товарищей. У «реки смерти» осталось лежать всего около 150 горцев. Официальные потери царских войск составили 71 человека убитыми, 265 раненых с контуженными и восемь пропавших без вести.
«А там вдали грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
Тянулись горы — и Казбек
Сверкал главой остроконечной.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: «Жалкий человек.
Чего он хочет!.. Небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он — зачем?».
Галафеев продолжил движение в горную Чечню. Номинально его отряд выполнил тогда все поставленные цели, правда, сам генерал сознавал, что стратегической победы над имаматом Шамиля не достиг. В финальном рапорте в Санкт-Петербург генерал прямо написал, что чеченцы «исполнили всё, чтобы сделать его успех сомнительным».
Лермонтов же при Валерике блеснул отвагой. Ему полагалось быть офицером связи, оперативно передавая приказы командующего на передовую, но поэт многократно обнажал шашку сам. Галафеев и командование Кавказского корпуса представило Михаила к нескольким наградам.
Ни одну из них Лермонтов так и не получил: считается, что добро не дал лично император Николай I. Единственным «орденом» поэта за битву у Валерика осталось одноимённое стихотворение — написанное буквально за год до собственной смерти на роковой дуэли под Пятигорском.
