Наше — всё. Дмитрий Быков* о том, почему дело Пушкина в России проиграло

226 — нет, это не номер статьи УК, а возраст главного русского поэта — столько лет ему исполнится завтра. Поэт и гражданин Дмитрий Быков* не мог пропустить день рождения Пушкина: посмотрел мюзикл «Пророк», который пришелся ему не по вкусу, но по душе, пересмотрел пророческие «Бакенбарды» и написал о том, что значит Пушкин для России сегодня.

На единственной лекции Александра Меня, которую я слушал живьем, а не в записи, он сказал потрясшие меня слова: «Земная карьера Христа закончилась крахом». Возможно, эта безжалостная формулировка была рассчитана на атеистическую постсоветскую аудиторию, для которой слова «карьера Христа» не звучали невыносимым диссонансом. Возможно, тогдашние слушатели иначе бы просто не поняли.

Но земная карьера богочеловека, основателя религии, никак иначе закончиться не может — иначе никакой религии не будет. Пушкин для России — фигура христологическая, об этом говорили многие, и именно с этой точки зрения следует рассматривать многочисленные отличия пушкинской этики от традиционного христианства. Это христианство с поправкой на страну. Пушкин называл мщение христианской добродетелью — и правильно, в России надо быть мстительным: государство тебя не защитит, надо самому. В России нет культа труда — и творчество, по Пушкину, есть следствие вдохновенного досуга (а труда уже только на втором месте). Пушкин любил писать лежа, мог до вечера не покидать постели — зачем вообще вставать? «А свет — для чего мне включать этот свет, чего я при нем не видел», — как сказал один из наиболее последовательных продолжателей пушкинского дела Лев Лосев. Пушкин не любил государственной службы и отделял государство от Родины, но и Родине не желал принадлежать целиком: для аристократа честь выше совести, и честь нельзя приносить в жертву никому. «Холопом и шутом не буду и у царя небесного». В функции же Бога-отца, не биологического, а духовного, выступает, понятное дело, Петр, с которым АС тоже был бы не в самых радужных отношениях, доведись им пересечься исторически (см. стихотворение Давида Самойлова «В третьем тысячелетии…»)

Наш Христос — Пушкин, а Иуда — Булгарин, и потому доносчиков в России не любят и не поощряют.

Пушкин женолюбив и ревнив, и, по справедливому замечанию А. Эткинда, тему отношений с женщиной разворачивает как тему отношений с Богом: и женщина, и Царствие Небесное «силою берется» и никому не уступается. Женщина — воплощение эстетического совершенства, а не объект похотливых устремлений, и религия Пушкина постигается прежде всего через восхищение: «Дивясь божественным природы красотам». Пушкин не идеологичен, а политика интересует его не более, чем спорт (но спорт интересует). Пушкин презирает пользу и уважает жест.