Екатерина Барабаш
С конца апреля 2025 года журналистка и кинокритик Екатерина Барабаш* живет в Париже и пытается вернуться к своей профессии — писать тексты о культуре и кино. О том, с какими трудностями она сталкивается, Барабаш рассказывает в нашей постоянной рубрике «Воскресная проповедь».
Скоро полгода, как я уехала из России. Точнее, бежала, моля лишь о том, чтобы мои сверкающие пятки не освещали дорогу преследователям. Спаслась. Немного оглядевшись, решила продолжить то, чем занималась всю жизнь: заточила перо, обмакнула в чернильницу и… отложила. Слова убегали, прячась где-то в закоулках моего смущенного мозга. Я их тянула на свет божий, уговаривала, объясняя, что сейчас мы можем говорить открыто. Умоляла вернуться, суля свободу и гонорары. Они молчали и прятались. Я обижалась и шла гулять по Парижу, украдкой оглядываясь, а вдруг они побежали за мной. Нет, не бежали. Я осталась одна.
В моей голове и в душе ничего не изменилось. Я чувствовала ровно то же, что чувствовала, задыхаясь в Москве и мерзости режима и людей, его поддерживающих, ненавидя диктатуру и жесточайшую, порой буквально кровавую несправедливость, рожденную этой диктатурой. Выдавленная из страны, выкинутая на несколько тысяч километров от дома, я не стала все это ненавидеть меньше. Больше — да, с каждым днем, но это естественно, учитывая эскалацию жестокости и продолжение кровопролития.
«Теперь ты можешь писать все, что думаешь! — радовались за меня друзья. — Ты в Европе, ты на свободе».
А я и раньше писала все, что думаю, мне не привыкать. Правда, кончилось это тем, чем кончилось, ну да ничего другого никто и не ждал. Рано или поздно это должно было произойти, хотя для человека с расструктурированной головой, каким я и живу всю жизнь, арест все равно стал неожиданностью.
Начался профессиональный коллапс. Нет, о чем-то нейтральном или имеющим к политике не самое прямое отношение я писала и пишу. Рецензии, репортажи с фестивалей, «былое и думы». А «песни о главном» не поются.
Здесь, во внезапной эмиграции, я почувствовала горе — свое и чужое — еще острее. Да брось, говорят, ты просто еще не отошла от шока, а слова скоро придут. Ну от шока-то я вряд ли отойду, а словам нет дела до моего шока — просто они лучше знают, когда им звучать, а когда молчать. Те мои слова, что выпрыгивали из меня пулеметными очередями начиная с 24 февраля 2022 года, затаились. Проклятия войне, Путину, российским военным, одобряющему войну российскому планктону, невеждам, не удосужившимся сунуть нос в любое СМИ, кроме «Комсомольской правды», — все это летело из-под моего пера с легкостью необыкновенной, но стоило мне оказаться в безопасности (надеюсь, что в безопасности), они сбились в кучку и спрятались где-то в потаенных уголках мозга.
Слова молчат. Я не сразу поняла почему. Ну правда, думала я, шок, усталость, суета с документами и статусом, но все вернется. А не возвращается. Теперь понимаю — все оказалось довольно просто.