Сергей Плохий
В издательстве книжного магазина «Бабель» (Тель-Авив) вышел русский перевод книги известного американского историка украинского происхождения Сергея Плохия «Российско-украинская война. Возвращение истории». Об отношениях России с Украиной и предпосылках большой войны с Сергеем Плохием поговорил постоянный автор Republic, историк Константин Пахалюк.
Перед тем, как дать слово автору, необходимо рассказать подробнее о самом издании. Книга Сергея Плохия была написана в 2022 году, когда Мариуполь был уже уничтожен, а на будущее украинское контрнаступление еще возлагались надежды по скорейшему завершению войны. С тех пор ситуация многажды поменялась, но книга эта по-прежнему остается актуальной для российского читателя, поскольку главную ценность представляет в ней даже не отповедь российским историческим мифам об Украине, а параллельное рассмотрение политической истории России и Украины с конца 1980-х годов с акцентом на институциональные трансформации и решения, принимаемые политическими элитами.
Обложка книги Сергея Плохия «Российско-украинская война. Возвращение истории», издательство книжного магазина «Бабель», Тель-Авив, 2025 год
Текущую войну Плохий определяет как постимперскую. В 1991 году российские элиты во главе с Ельциным выбрали путь мирной дезинтеграции. Украинский референдум о независимости 1 декабря 1991 года стал последним гвоздем в гроб Советского Союза, поскольку без Украины российские власти не хотели тратиться на сохранение в обновленном государстве Беларуси и Центральной Азии. Но дальнейшее развитие России — это постепенный выбор элит в пользу авторитаризма, который впоследствии взял на вооружение идеи имперского реванша. Увлечение Путина доморощенными имперскими философами, будь то славянофилы, евразийцы или поздний Солженицын, сыграло здесь свою роль, поскольку именно на этом поле шел поиск путей преодоления травмы, вызванной развалом СССР. Впервые идею «большого русского народа» Путин озвучил в 2013 году, и в дальнейшем неоднократно обращался к ней, в том числе легитимируя вторжение.
Путь Украины, оказавшейся в 1990-е в куда более тяжелом социально-экономическом положении, это постепенное строительство демократии, залогом чему стало региональное разнообразие.
Парламентский кризис в России в 1993 году решается референдумом о доверии Ельцину, а затем танками и новой суперпрезидентской конституцией. В это же время в Украине, где конфликт шел по линии президент — премьер-министр, массовые протесты помешали проведению аналогичного референдума. А на выборах к власти пришел директор днепровского «Южмаша» Леонид Кучма, получивший поддержку русскоязычных украинцев. На фоне возможного коммунистического реванша в России в 1996 году Верховная рада пошла на компромисс, и новая украинская Конституция установила смешанную президентско-парламентскую систему правления. Дальнейшая попытка Кучмы создать по российским аналогам суперпрезидентскую власть разбилась о сопротивлении рады и публичный скандал о причастности президента к убийству оппозиционного журналиста Георгия Гонгадзе. А его намерение протащить в качестве преемника Виктора Януковича вызвало сильное сопротивление в обществе и вылилось в итоге в Оранжевую революцию 2004 года.
Президент РФ Владимир Путин и президент Украины Леонид Кучма во время обмена грамотами о ратификации Договора о российско-украинской государственной границе и Договора о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива. Ливадийский дворец, Ялта, 23 апреля 2004 года
Kremlin.ru
Как пишет Плохий, государственное строительство и выстраивание отношений с Россией были ключевыми вопросами для Украины того времени. Отказ от ядерного оружия был тесно увязан с Крымом: в 1992 году российский Верховный Совет признал его передачу УССР незаконной, а спустя год провозгласил Севастополь российской территорией. В 1994 году руководитель Крыма Юрий Мешков поставил вопрос о независимости полуострова, а горсовет Севастополя проголосовал за распространение на город российских законов. Этот кризис был разрешен благодаря приходу к власти Кучмы и последующим неформальным соглашениям с местными элитами, а также нежеланием Ельцина, который сам столкнулся с проблемой сепаратизма внутри России, действовать в Крыму аналогичными методами. Эти события были фоном для переговоров о ядерном разоружении Украины, на что, как указывает Плохий, она пошла ввиду экономических сложностей и желания облегчить интеграцию в международное сообщество (ведь давила на Киев не только Москва, но и Вашингтон). Альтернативной гарантией потенциально было НАТО, однако западные политики оказались готовы предложить ей только участие в программе «Партнерство ради мира».
По мнению Плохия, именно нерешительность западных лидеров предоставить Грузии и Украине полноценную программу по членству (Бухарестский саммит в апреле 2008 года ограничился общими обещаниями) подтолкнула Москву к более решительным действиям. Нарастающая политика реинтеграции Россией постсоветского пространства (вылившаяся в 2012 году в провозглашение Евразийского экономического союза) сопровождалась в Украине приходом к власти Януковича, который все активнее прибегал к авторитарным методам правления. Его колебания между ЕС и ЕЭС были колебаниями в выборе стратегического развития Украины. Потенциальные выгоды от выхода на общеевропейский рынок оказались связаны с требования проведения внутренних реформ, что было невыгодно команде Януковича. А невнятные обещания европейцев проигрывали перед вполне конкретной российской угрозой экономической блокады, сопровождаемой обещаниями выгодных кредитов. После Майдана 2014 года Россия развязала в Украине гибридную войну, воспользовавшись политическим кризисом, слабостью ВСУ и явной неготовностью Запада решительно вступиться за Украину.
Плохий последовательно показывает, что именно российские войска и «добровольцы», а не сами русскоязычные украинцы были движущей силой событий 2014 года.
Аннексия Крыма удалась благодаря военной оккупации, политическим союзником России на полуострове выступил местный политик Сергей Аксенов, чья партия в 2010 году на выборах набрала всего 4%. Попытки «народно-силового» захвата власти в большинстве регионов юга и востока Украины провалились, за исключением части Донецкой и Луганской областей, где решающую роль сыграли российские войска.
Бюллетень на референдуме в ДНР
Фото: администрация ДНР
При этом действия Россия способствовали консолидации украинской нации. Уже на президентских выборах в мае 2014 года исчезло деление на пророссийские и проевропейские регионы: Порошенко победил в 187 из 188 округов. В 2019 году ситуация повторилась вновь: попытка Порошенко выставить Зеленского «пророссийским» кандидатом провалилась, и он победил практически во всех округах. За эти годы в Украине увеличились продажи украинских книг, а снос около 2000 памятников Ленину и запрет на демонстрацию коммунистических символов не вызвали раскола и серьезных протестов в обществе. Значимую роль сыграли ЕС и США, выделившие крупные средства на государственные и военные реформы.
Все это подрывало изначальный расчет Кремля на то, что реинтеграция «ЛДНР» в Украину на российских основаниях продолжит дальнейшую дестабилизацию страны. Именно этот фактор на фоне усиливающейся веры Путина в слабость Запада и единство русского и украинского народов подтолкнул его к решению о полномасштабном вторжении. Однако первые месяцы 2022 года показали ошибочность этих соображений.
Владимир Путин объявляет о начале «спецоперации» в Украине, 24 февраля 2022 года
Фото: скриншот видео
Я намеренно опускаю в этой предваряющий беседу рецензии последнюю треть книги, посвященную событиям первого года войны, поскольку российскому читателю, следящему за новостями, все описанные в ней события хорошо знакомы. Однако в условиях затяжной тяжелой войны и постоянных информационных атак многие события получают в медиа излишне эмоциональную, порой даже истеричную трактовку. И именно здесь обнаруживается значимость исторического подхода, предлагаемого Сергеем Плохием.
И наш разговор с Сергеем Плохием, надеюсь, также позволит будущему читателю книги расширить свое видение текущей войны, прояснив многие ее сюжеты и контексты.
— Ваша книга была написана 2022 году. Что тогда для вас было наиболее значимым, что вы хотели донести до читателя?
— Я писал о большом количестве войн. И текущая российско-украинская уникальна с точки зрения исторической мифологии, накрученной вокруг нее. Изначально как профессиональный историк я хотел с нею разобраться. Да, это развивающееся событие, но какие-то ключевые вещи были уже очевидны фактически в первые недели. Например, Украина выстояла, а «специальная военная операция» провалилась в течение первых недель. Но по мере работы над книгой оказалось, что я могу сделать большее: подробнее разобраться в причинах и развитии событий, которые привели к агрессии, а также определить, какое влияние эта война окажет на весь мир. И уже тогда ко мне пришел подзаголовок книги: «Возвращение истории».
— Первая ассоциация — с «Концом истории» Френсиса Фукуямы. Который, правда, под этим понимал не сам исторический процесс, а окончательную победу либеральной демократии как наиболее прогрессивной политической модели.
— Да, я пишу о вещах, связанных с идеями Фукуямы. Но для меня «Возвращение истории» значит нечто намного большее. Ранее среди значительной части западных интеллектуалов существовало ощущение, будто завершилась история глобальных войн — история массового насилия, меняющего мир. Что было связано в том числе с победой либеральной демократии, но представляло собою более широкое явление. Раз огромная советская империя распалась без больших войн, то это вселяло надежду на то, что человечество якобы способно извлекать уроки. Ведь вспомните: крах и британской, и османской, и французской империй сопровождали войны. А тут пришел Ельцин, его элиты — и появилось Содружество Независимых Государств как калька с британского commonwealth.
Билл Клинтон, Борис Ельцин и Леонид Кравчук (слева направо) после подписания трехстороннего заявления о дальнейшем ядерном разоружении Украины, 14 января 1994 года
Фото: Wikipedia / William J. Clinton Presidential Library
Однако если мы посмотрим внимательнее, то увидим другую тенденцию: история вернулась как право сильного на территориальные захваты. Крым 2014 года — это первый пример аннексии территории в Европе с 1945 года. И когда я говорю про «возвращение истории», то я говорю о крахе иллюзий, в которых пребывали некоторые западные интеллектуалы. На протяжении десятилетия мы наблюдали за трансформациями внутри России и недооценивали их значимость.