Инструментарий | Шестой подвиг Геракла | Первые среди равных | Судья по жребию | Политическая воля | Трезвая оценка | Преступление и наказание
Судебная реформа в России длится с 1991 года, а на повестке дня все те же вопросы: независимости судей и защиты от их произвола. Полагаю, наша проблема в том, что отечественная судебная система так и осталась элементом вертикали власти, а значит, суды работают на очередного хозяина и гораздо в меньшей степени – на население. В дискуссиях данная реальная проблема подменяется предложениями по мерам воздействия на судей, то есть не на машину, даже не на ее агрегаты в целом, а на их винтики и гвоздики. Поэтому высказанная представителями Общественной палаты РФ идея о регулярной сменяемости судей и персональной их ответственности утопична и отдает популизмом. Нам необходимы совершенно простые, очевидные меры, которые, тем не менее, куда сложнее в исполнении. И сейчас я постараюсь объяснить, почему.
Персональная ответственность – инструмент эффектный, но ненадежный. В средневековом Китае было так: если судья неправильно осудил кого-то на порку, десятая доля палок падала на его спину. Выглядит неплохо, не спорю, но в современной ситуации такими приемами можно заслужить аплодисменты толпы, но отнюдь не утвердить право и правосудие. На страхе эти ценности не произрастают. Судья сегодня – это агент государства, и если судьи будут думать лишь о том, как бы их решение не вышло им же боком, они просто станут бегать к начальству за советом по разрешению дела. Процент самостоятельных решений, принятых по внутреннему убеждению, и без того небольшой, упадет и вовсе до нуля. Нам бы самостоятельность в судьях развивать, знание права, изощренное правовое мышление. Судья может быть привлечен к ответственности за умышленное вынесение незаконного и необоснованного решения, а если он допустил ошибку из-за низкой квалификации или его мнение не совпадает с позицией высоких чинов, – отвечать перед обиженным гражданином должно государство. Если судья плох – не назначайте его на пожизненный срок, не давайте ему судить еще раз, поручите ему писать историю суда, но идея казнить судью за отмену его приговоров и других решений вышестоящей инстанцией – это опасное заблуждение.
Чтобы трезво оценить ситуацию, обратимся к нашему недалекому во всех отношениях прошлому. В Концепции судебной реформы 1991 года все было пошагово расписано. Авторы Концепции уповали на то, что в России со временем будет создано саморегулируемое судейское сословие, однако эта идея себя не оправдала. Должности в судебной системе сохранили те же люди или выученики судебных деятелей «старой закалки», которые в условиях свободы не жили и не работали, обслуживали «линию партии» и пресмыкались перед власть имущими. Стоит таким персонам занять высокую должность, они тут же чувствуют себя «царьками», и строят во вверенном им учреждении или на подвластной им территории вертикаль под себя. Других методов они не знают и не приемлют. Посмотрите, как долго на посту председателя Совета судей России сидит господин Сидоренко – уже за рамками приличия – но все равно никак не расстанется с теплым местечком. Кто находится во главе судов общей юрисдикции? Господин Лебедев, человек из прошлого. Изворотливость и беспринципность оказывается пропуском к номенклатурным благам и карьерному росту.
Люстрации не было, кадровой чистки не проводили. Сам судейский корпус очиститься никак не может. Только барону Мюнхгаузену удалось самому себя за волосы из болота вытянуть. Фактически, происходит обратный процесс: серые начинают и выигрывают. Они вытесняют своих порядочных и талантливых коллег, набрасываются на таких судей, как Меликов, Кудешкина, Филатова, Гусева, Миронов всей сворой, лишают их полномочий при поддержке Верховного суда. Против наказания судей за критику председателей судов выступил в феврале 2008 года Конституционный суд России, но это постановление не оздоровило ситуацию внутри сообщества. Сейчас нам нужна реальная кадровая чистка судейского корпуса. Людей, представляющих старые взгляды и самодурский стиль руководства, нужно с почетом отправить в отставку, навесив каждому на грудь орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (а может быть, специально для них восстановить орден Трудового Красного знамени), лишь бы они освободили свои кресла. Может быть, они так просто и не уйдут, но президент и Совет Федерации по его представлению могли бы их и не переназначать после истечения 6-летнего срока полномочий. Новые судьи все-таки должны быть представителями гражданского общества и получать свои должности именно в этом качестве. Нужно изменить пути получения судейской должности и сделать так, чтобы судейское кресло не использовалось как кормушка, а мантия не превращалась в вицмундир на все готового чинуши.
В действительности, нам нужна ротация председателей судов, которые мнят себя хозяевами судей и правосудия, и называют себя «руководителями», как если бы они возглавляли контору или министерство. Кресло председателя не должно быть привлекательным атрибутом номенклатуры, в дополнение к которому избранник судьбы осыпается благами и привилегиями. Властные полномочия председателей судов в отношении коллег-судей необходимо сократить, чтобы председатель суда стал первым среди равных. Место председателя суда можно передавать по жребию или по очередности, например, на 1 год, как это практикуется, скажем, в США, Пост председателя суда должен быть дополнительным бременем, грузом ответственности, а не доходным предприятием.
Судейский корпус нуждается в притоке свежей крови, здесь нужно четко провести принцип народного (а не номенклатурного, кумовского) призвания судей, принцип их общественного служения. Кандидатов на судейские должности нужно отбирать из адвокатов, университетской профессуры, правозащитников. Судьи не должны принадлежать к прослойке государственных чиновников, а должны рекрутироваться из гражданского общества, элементом которого, согласно закону, является адвокатура. В Великобритании, например, в Судах короны несколько месяцев в году вершат правосудие юристы, вышедшие из адвокатского корпуса, которые на время судят под именем «ученых рекордеров», а затем возвращаются в адвокатуру. И у нас можно создать систему, при которой юристы, доценты, аспиранты, профессора периодически исполняют обязанности мировых судей. Таким образом, эта должность из карьерной и бюрократической стала бы общественной, отправляемой ограниченный период времени. Кстати, в той же Великобритании судьи-магистраты жалования вообще не получают, так что должность и правда становится лишь общественной «нагрузкой». Совратить «бессребренников» взяткой удастся далеко не везде и не всегда. Ведь взятка – это следствие не нищеты, а бессовестности, которая прививается в чиновничьих корпорациях, где рука руку моет. Если судья выбран народом, и общество следит за его делами, он не успевает привыкнуть к системе, и куда меньше склонен поддаваться на посулы.
Нам нужна свежая кровь, люди, которые в судебной системе прежде не вращались. Это касается не только председателей судов, судей, но и присяжных заседателей, которые снимают с судьи страх за оправдание или за вынесение решений, которые не нравятся начальству. Присяжные, как правило, – самые милостивые и независимые судьи, и надо распространить компетенцию суда присяжных на гражданские дела. Присяжных подкупить трудно, а на судью давление оказать гораздо легче. Приемы манипуляции присяжными существуют, но в ходе состязательного процесса «телефонное право» на них не распространяется; его влиянию подвержен как раз профессиональный судья-чиновник.
С идеей автоматического распределения дел между судьями я совершенно согласен и неоднократно высказывался в пользу механизма, уменьшающего власть председателей суда, который уже давно и успешно применяется в западных странах. Судьи должны получать дела не от своего начальника, который знает, кому какое дело дать, чтобы «успех» был предрешен, а автоматически, по жребию или по очереди. Конечно, подтасовать можно все что угодно, но чтобы минимизировать риск, надо создавать электронные системы, максимально защищенные от взлома. При этом деятельность судьи следует предавать огласке в СМИ, чтобы общество видело в судьях своих представителей.
Судебная система, при наличии политической воли, могла бы обновиться за 3 – 5 лет. За это время можно успеть проводить на покой засидевшихся на тронах председателей судов, отнять от коррумпированных бюрократов «кусок пирога», заменить их честными представителями гражданского общества. Президент РФ много говорит о реформе, но пока это только слова, мало подкрепленные эффективными действиями. Впрочем, царь Александр II тоже сперва пытался проводить реформы с опорой на бюрократию, но у него ничего не вышло: граф Дмитрий Николаевич Блудов его надежды не оправдал, хотя за Россию болел и субъективно был честным человеком. Но у прежних чиновников не было в сознании рецептов исправления ситуации, кроме заведомо непригодных, бюрократических, стародумских. Тогда царь призвал молодых реформаторов и создал специальные органы – очаги реформы, чтобы дело пошло в гору. Государю только всего и нужно было, что четко обозначить свои цели («Да правда и милость царствуют в судах!»), приблизить и обнадежить реформаторов-интеллектуалов и защитить их от нападок бюрократии. У нас был опыт реформы 1991 – 1993 гг., когда было сделано много хорошего. Есть еще люди, которые помнят, как запускался процесс преобразований и как нужно его поддерживать, чтобы он не угас и не был затоптан. Опыт людей, стоявших у истоков судебной реформы ельцинских времен, не следует предавать забвению, он должен быть востребован. Лишь бы те, кто стоит у власти, болели за народ и государство, а не за олигархический режим.
Правовой нигилизм в России, на мой взгляд, ничуть не больше, чем в других странах. Отечественная система устроена таким образом, что правовые решения затруднены, и люди видят, что действующий судебный механизм – это элемент коррупции, а механизм исполнения судебных решений испорчен, он неэффективен. Пожалуй, 80% жалоб в Европейском суде против России связаны с неисполнением судебных решений, то есть судебная система выступает как демонстративно-фиктивное прикрытие: справедливое судебное решение получить можно, выполнить его – на порядок сложнее. Так что видимый нигилизм наших граждан – это не разнузданность, а трезвая оценка ситуации на правовом поле.
У нашего нищего народа мошенники вызывают не зависть, а презрение. Это сидит глубоко в крови, в менталитете. Исторически, в царской России или в первые годы советской власти, народ, особенно деревенский, призывал карать воров, конокрадов смертью и готов было куда мягче отнестись к убийцам, особенно к убийцам из ревности. Иногда конокрада вешали всем селом, чтобы нельзя было наказать за самосуд кого-то конкретно. Вот и сейчас люди обозлены, поэтому их гнев проще всего направить на махинаторов, воришек и «прихватизаторов», чтобы отвести глаза от злодейств и коррупции во властных структурах. Возможно, ответственность экономических преступников стоит сделать мягче с условием, что они компенсируют обманутым людям их средства. Я против жестокой ответственности за хозяйственные преступления, но это не значит, что наказания быть не должно или что оно должно быть обязательно условным, а не реальным. В любом случае, это проблема законодателя. Правоприменителя, конечно, эта проблема тоже касается, но у нас есть определенная судебная практика, которой руководствуются судьи. По делам об экономических преступлениях давно пора передать бремя решения участи подсудимых нашим справедливым и сострадательным присяжным заседателям.
Судебная реформа в России длится с 1991 года, а на повестке дня все те же вопросы: независимости судей и защиты от их произвола. Полагаю, наша проблема в том, что отечественная судебная система так и осталась элементом вертикали власти, а значит, суды работают на очередного хозяина и гораздо в меньшей степени – на население. В дискуссиях данная реальная проблема подменяется предложениями по мерам воздействия на судей, то есть не на машину, даже не на ее агрегаты в целом, а на их винтики и гвоздики. Поэтому высказанная представителями Общественной палаты РФ идея о регулярной сменяемости судей и персональной их ответственности утопична и отдает популизмом. Нам необходимы совершенно простые, очевидные меры, которые, тем не менее, куда сложнее в исполнении. И сейчас я постараюсь объяснить, почему.
ИНСТРУМЕНТАРИЙ
Персональная ответственность – инструмент эффектный, но ненадежный. В средневековом Китае было так: если судья неправильно осудил кого-то на порку, десятая доля палок падала на его спину. Выглядит неплохо, не спорю, но в современной ситуации такими приемами можно заслужить аплодисменты толпы, но отнюдь не утвердить право и правосудие. На страхе эти ценности не произрастают. Судья сегодня – это агент государства, и если судьи будут думать лишь о том, как бы их решение не вышло им же боком, они просто станут бегать к начальству за советом по разрешению дела. Процент самостоятельных решений, принятых по внутреннему убеждению, и без того небольшой, упадет и вовсе до нуля. Нам бы самостоятельность в судьях развивать, знание права, изощренное правовое мышление. Судья может быть привлечен к ответственности за умышленное вынесение незаконного и необоснованного решения, а если он допустил ошибку из-за низкой квалификации или его мнение не совпадает с позицией высоких чинов, – отвечать перед обиженным гражданином должно государство. Если судья плох – не назначайте его на пожизненный срок, не давайте ему судить еще раз, поручите ему писать историю суда, но идея казнить судью за отмену его приговоров и других решений вышестоящей инстанцией – это опасное заблуждение.
ШЕСТОЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА
Чтобы трезво оценить ситуацию, обратимся к нашему недалекому во всех отношениях прошлому. В Концепции судебной реформы 1991 года все было пошагово расписано. Авторы Концепции уповали на то, что в России со временем будет создано саморегулируемое судейское сословие, однако эта идея себя не оправдала. Должности в судебной системе сохранили те же люди или выученики судебных деятелей «старой закалки», которые в условиях свободы не жили и не работали, обслуживали «линию партии» и пресмыкались перед власть имущими. Стоит таким персонам занять высокую должность, они тут же чувствуют себя «царьками», и строят во вверенном им учреждении или на подвластной им территории вертикаль под себя. Других методов они не знают и не приемлют. Посмотрите, как долго на посту председателя Совета судей России сидит господин Сидоренко – уже за рамками приличия – но все равно никак не расстанется с теплым местечком. Кто находится во главе судов общей юрисдикции? Господин Лебедев, человек из прошлого. Изворотливость и беспринципность оказывается пропуском к номенклатурным благам и карьерному росту.
Люстрации не было, кадровой чистки не проводили. Сам судейский корпус очиститься никак не может. Только барону Мюнхгаузену удалось самому себя за волосы из болота вытянуть. Фактически, происходит обратный процесс: серые начинают и выигрывают. Они вытесняют своих порядочных и талантливых коллег, набрасываются на таких судей, как Меликов, Кудешкина, Филатова, Гусева, Миронов всей сворой, лишают их полномочий при поддержке Верховного суда. Против наказания судей за критику председателей судов выступил в феврале 2008 года Конституционный суд России, но это постановление не оздоровило ситуацию внутри сообщества. Сейчас нам нужна реальная кадровая чистка судейского корпуса. Людей, представляющих старые взгляды и самодурский стиль руководства, нужно с почетом отправить в отставку, навесив каждому на грудь орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (а может быть, специально для них восстановить орден Трудового Красного знамени), лишь бы они освободили свои кресла. Может быть, они так просто и не уйдут, но президент и Совет Федерации по его представлению могли бы их и не переназначать после истечения 6-летнего срока полномочий. Новые судьи все-таки должны быть представителями гражданского общества и получать свои должности именно в этом качестве. Нужно изменить пути получения судейской должности и сделать так, чтобы судейское кресло не использовалось как кормушка, а мантия не превращалась в вицмундир на все готового чинуши.
ПЕРВЫЕ СРЕДИ РАВНЫХ
В действительности, нам нужна ротация председателей судов, которые мнят себя хозяевами судей и правосудия, и называют себя «руководителями», как если бы они возглавляли контору или министерство. Кресло председателя не должно быть привлекательным атрибутом номенклатуры, в дополнение к которому избранник судьбы осыпается благами и привилегиями. Властные полномочия председателей судов в отношении коллег-судей необходимо сократить, чтобы председатель суда стал первым среди равных. Место председателя суда можно передавать по жребию или по очередности, например, на 1 год, как это практикуется, скажем, в США, Пост председателя суда должен быть дополнительным бременем, грузом ответственности, а не доходным предприятием.
Судейский корпус нуждается в притоке свежей крови, здесь нужно четко провести принцип народного (а не номенклатурного, кумовского) призвания судей, принцип их общественного служения. Кандидатов на судейские должности нужно отбирать из адвокатов, университетской профессуры, правозащитников. Судьи не должны принадлежать к прослойке государственных чиновников, а должны рекрутироваться из гражданского общества, элементом которого, согласно закону, является адвокатура. В Великобритании, например, в Судах короны несколько месяцев в году вершат правосудие юристы, вышедшие из адвокатского корпуса, которые на время судят под именем «ученых рекордеров», а затем возвращаются в адвокатуру. И у нас можно создать систему, при которой юристы, доценты, аспиранты, профессора периодически исполняют обязанности мировых судей. Таким образом, эта должность из карьерной и бюрократической стала бы общественной, отправляемой ограниченный период времени. Кстати, в той же Великобритании судьи-магистраты жалования вообще не получают, так что должность и правда становится лишь общественной «нагрузкой». Совратить «бессребренников» взяткой удастся далеко не везде и не всегда. Ведь взятка – это следствие не нищеты, а бессовестности, которая прививается в чиновничьих корпорациях, где рука руку моет. Если судья выбран народом, и общество следит за его делами, он не успевает привыкнуть к системе, и куда меньше склонен поддаваться на посулы.
Нам нужна свежая кровь, люди, которые в судебной системе прежде не вращались. Это касается не только председателей судов, судей, но и присяжных заседателей, которые снимают с судьи страх за оправдание или за вынесение решений, которые не нравятся начальству. Присяжные, как правило, – самые милостивые и независимые судьи, и надо распространить компетенцию суда присяжных на гражданские дела. Присяжных подкупить трудно, а на судью давление оказать гораздо легче. Приемы манипуляции присяжными существуют, но в ходе состязательного процесса «телефонное право» на них не распространяется; его влиянию подвержен как раз профессиональный судья-чиновник.
СУДЬЯ ПО ЖРЕБИЮ
С идеей автоматического распределения дел между судьями я совершенно согласен и неоднократно высказывался в пользу механизма, уменьшающего власть председателей суда, который уже давно и успешно применяется в западных странах. Судьи должны получать дела не от своего начальника, который знает, кому какое дело дать, чтобы «успех» был предрешен, а автоматически, по жребию или по очереди. Конечно, подтасовать можно все что угодно, но чтобы минимизировать риск, надо создавать электронные системы, максимально защищенные от взлома. При этом деятельность судьи следует предавать огласке в СМИ, чтобы общество видело в судьях своих представителей.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВОЛЯ
Судебная система, при наличии политической воли, могла бы обновиться за 3 – 5 лет. За это время можно успеть проводить на покой засидевшихся на тронах председателей судов, отнять от коррумпированных бюрократов «кусок пирога», заменить их честными представителями гражданского общества. Президент РФ много говорит о реформе, но пока это только слова, мало подкрепленные эффективными действиями. Впрочем, царь Александр II тоже сперва пытался проводить реформы с опорой на бюрократию, но у него ничего не вышло: граф Дмитрий Николаевич Блудов его надежды не оправдал, хотя за Россию болел и субъективно был честным человеком. Но у прежних чиновников не было в сознании рецептов исправления ситуации, кроме заведомо непригодных, бюрократических, стародумских. Тогда царь призвал молодых реформаторов и создал специальные органы – очаги реформы, чтобы дело пошло в гору. Государю только всего и нужно было, что четко обозначить свои цели («Да правда и милость царствуют в судах!»), приблизить и обнадежить реформаторов-интеллектуалов и защитить их от нападок бюрократии. У нас был опыт реформы 1991 – 1993 гг., когда было сделано много хорошего. Есть еще люди, которые помнят, как запускался процесс преобразований и как нужно его поддерживать, чтобы он не угас и не был затоптан. Опыт людей, стоявших у истоков судебной реформы ельцинских времен, не следует предавать забвению, он должен быть востребован. Лишь бы те, кто стоит у власти, болели за народ и государство, а не за олигархический режим.
ТРЕЗВАЯ ОЦЕНКА
Правовой нигилизм в России, на мой взгляд, ничуть не больше, чем в других странах. Отечественная система устроена таким образом, что правовые решения затруднены, и люди видят, что действующий судебный механизм – это элемент коррупции, а механизм исполнения судебных решений испорчен, он неэффективен. Пожалуй, 80% жалоб в Европейском суде против России связаны с неисполнением судебных решений, то есть судебная система выступает как демонстративно-фиктивное прикрытие: справедливое судебное решение получить можно, выполнить его – на порядок сложнее. Так что видимый нигилизм наших граждан – это не разнузданность, а трезвая оценка ситуации на правовом поле.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
У нашего нищего народа мошенники вызывают не зависть, а презрение. Это сидит глубоко в крови, в менталитете. Исторически, в царской России или в первые годы советской власти, народ, особенно деревенский, призывал карать воров, конокрадов смертью и готов было куда мягче отнестись к убийцам, особенно к убийцам из ревности. Иногда конокрада вешали всем селом, чтобы нельзя было наказать за самосуд кого-то конкретно. Вот и сейчас люди обозлены, поэтому их гнев проще всего направить на махинаторов, воришек и «прихватизаторов», чтобы отвести глаза от злодейств и коррупции во властных структурах. Возможно, ответственность экономических преступников стоит сделать мягче с условием, что они компенсируют обманутым людям их средства. Я против жестокой ответственности за хозяйственные преступления, но это не значит, что наказания быть не должно или что оно должно быть обязательно условным, а не реальным. В любом случае, это проблема законодателя. Правоприменителя, конечно, эта проблема тоже касается, но у нас есть определенная судебная практика, которой руководствуются судьи. По делам об экономических преступлениях давно пора передать бремя решения участи подсудимых нашим справедливым и сострадательным присяжным заседателям.
