В середине 80-х, еще до перестройки, я был в этом здании на концерте рок-группы «Центр». Немногочисленные слушатели попали на это действо явно случайно и через полчаса кричали «Халтура!» и «Вон со сцены!». Лидер «Центра» Василий Шумов потом уехал в Америку. Правда, потом он еще возвращался и играл, среди прочих мест, и тут, в Центральном доме художника. В 1988-м я был здесь на выставке Гюнтера Юккера – человека, который красивее всех в мире умеет забивать гвозди. Я до сих пор встречаю людей, которые видели эту выставку и хорошо ее помнят. И еще Моранди, вскоре после Юккера. И сейчас постоянно находятся поводы придти сюда. «Арх-Москва» и «Арт-Москва», непонятно кому приносящая деньги, но всегда красивая «Золотая пчела», ежегодно кишащий – где еще встретишь всех сразу знакомых книжников, художников, сочинителей? – Non/Fiction. Мой сын лазал по поверженным статуям большевиков в парке за ЦДХ... 4 декабря Ирине Лебедевой, директору Третьяковской галереи, показали распоряжение правительства №1796-р от 28 ноября. Оно снимает последнее официальное препятствие для сноса здания ЦДХ. В распоряжении говорится, что московские власти построят для Третьяковки, занимающей 60% площади ЦДХ, новое здание. И как только построят и передадут, получат от федеральных властей бывшие площади Третьяковки в ЦДХ. Остальные и так в собственности города. И город сможет распорядиться зданием на Крымском валу, 10, так, как он хочет, согласно «проекту комплексного освоения территории в границах Крымский вал – Крымская набережная – Мароновский переулок – 3-й Голутвинский переулок». Город хочет снести здание и построить там офисов, квартир и магазинов. Раньше Елена Батурина, любительница округлых форм в архитектуре, хотела, чтобы все это было упаковано в «апельсин», спроектированный Норманом Фостером, который, кстати, вышел из жюри, рассматривавшего проекты знаменитого питерского «газоскреба». Здесь он вряд ли предпринял бы такой демарш: что такого, обычная советская бетонная коробка. Что с англичанина возьмешь? – он тут на последней большой выставке Мая Митурича не был. Так ли круто все будет теперь, когда у батуринской «Интеко» общие для всех девелоперов кризисные неприятности, пока не очень понятно. Но место до сих пор хорошее и потенциально дорогое. ЦДХ отстегнут какие-то площади от щедрот. Но пока будут ломать да строить – исчезнет магия места. Вот, говорят: посносили в Москве много исторических зданий; и правда – попортили, убили целые районы, по которым раньше можно было гулять, вот хоть ту же Остоженку. Но магия этих мест существовала, надо признать, в основном для тех, кто там вырос. ЦДХ – хоть он и бетонный чемодан – одно из единичных в Москве мест, притягивающих настоящую, естественную, умную, живую, не гламурную, а просто правильную жизнь. Москва ведь не очень-то архитектурно богатый город; ее и городом-то делают только вот такие «нахоженные» места жизни. Я всю жизнь живу в Москве, и для меня ЦДХ стоит десятка военторгов и наркомфинов, как бы ни хороши были эти побитые лужковской артиллерией здания. ЦДХ – это не крейсер «Аврора» какой-нибудь, который Михаил Прохоров предлагает принять на баланс своего благотворительного фонда, чтоб спасти «горделивый символ нашей истории», – возможно, для будущих тусовок с прыжками в Неву с борта. ЦДХ невозможно заменить ни построенным на деньги Романа Абрамовича гламурно-коммерческим «Гаражом» (в котором как-то все время ждешь фейс-контроля и редко бывает, на что посмотреть), ни хулигански-расчетливым «Винзаводом». В этих местах все более или менее для своих, а это не вполне московский дух: что бы ни говорили про столицу образца 2000-х, она осталась большой деревней. ЦДХ – это то, что в Москве имеет смысл показывать друзьям. Пока он стоит. Директор ЦДХ Василий Бычков говорил в интервью «Коммерсанту» полгода назад, что не верит в снос здания: общественность, мол, не допустит. Это и тогда звучало наивно. Не допустить мог разве что кризис, который все-таки радовал тем, что укоротил руки некоторым мастерам комплексного освоения. Хоть бы вторую им волну, что ли, раз первой мало оказалось.