Одним из принципов правового государства, коим в силу ч. 1 ст.1 Конституции РФ стремиться быть Россия, является принцип разделения властей. Классическое обоснование этого принципа мы можем найти в труде французского философа Ш.Л.Монтескье «О духе законов», где, в частности, высказывается такое предостережение: «Не будет свободы в том случае, если судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получит возможность стать угнетателем». Вроде все просто и понятно. И, если мы обратимся к Конституции РФ, то там независимость и обособленность судей от других ветвей власти развита в статьях 120–122, 124. Тем поразительней, с какой легкостью и безаппеляционностью представители судебного сообщества проводят политику по противодействию судейской активности и добровольно отдают свои полномочия другим ветвям власти. Впервые понятие «судейская активность» (анг. Judicial activism) ввел американский исследователь Артур Шлезингер, который в своей статье в журнале Fortune Magazine (Jan. 1947) поделил 9 судей Верховного Суда США на 3 группы. Судьи были классифицированы по их отношению к попытке Рузвельта в 1937 году расширить количество судей Верховного Суда в связи с его программой New Deal: на судейских активистов (judicial activists), отстаивавшие мысль о полной невмешательстве исполнительной власти в судебные дела, на защитников идеи самовоздержания (self-restraint) и на приверженцев среднего пути (middle group). В 1977 г. во время Уотергейтского скандала, вследствие которого президенту Никсону пришлось уйти с поста, снова заговорили о власти судей (Power of Judges) . Крайнюю форму судейского активизма отстаивал бывший председатель Верховного Суда ИзраиляАарон Барак с лозунгом «все подсудно». В России мы наблюдаем обратную тенденцию – с полной пассивностью судейского корпуса и готовность делегировать свои полномочия (а значит, и ответственность) другим ветвям власти. Первый пример связан с тем, что суды в случае с поселком «Речник» даже не пытались установить правовой статус земли и недвижимости, а сразу объявили их «самостроем», так как на это указало Постановление Правительства Москвы от 2007 г. Однако мы знаем, что у каждого собственника был план БТИ – документ, выдаваемый государственным учреждением, в котором удостоверялась законность недвижимого имущества. Паспорт садовода и другие документы (прокладка канализации, света, газа) свидетельствуют о законности построек поскольку, во-первых, ст. 222 ГК РФ четко определяет «самовольную постройку» как «строительство объекта, не отвечающего цели, для которой отводился земельный участок». В данном случае участок отводился под строительство домов и разбивки садов и построены на нем были именно дома. Во-вторых, сам факт нотариального оформления и регистрация договоров купли-продажи свидетельствует в пользу законности строительства домов, ибо сделки с самовольными постройками в силу п. 2 ст. 222 ГК РФ – запрещены. Наличия этих двух фактов, а также того, что с 1957 г. ни администрация района, ни прокурор не выходили в суд о признании коттеджей самовольными постройками в соответствии со ст. 109 ГК РФСР, более того, регистрировали и взимали налог на имущество физических лиц, подтверждает полную легальность постройки недвижимого имущества. Но на это суды в 2009 г. закрыли глаза, доверившись постановлению правительства Москвы от 2007 г. И совсем абсурдным прозвучала информация, что 16 февраля 2009 г. Московский городской суд снял с рассмотрения все иски жителей поселка «Речник», которые хотели обжаловать решение Кунцевского суда о сносе их домов. Эти иски были отправлены в суд первой инстанции – Кунцевский районный суд, но последний также отказался рассматривать эти иски до окончания проверки Генеральной прокуратуры. Тогда возникает естественный вопрос: а для чего тогда суд? Что он тогда решает, если он ждет «указания» из прокуратуры? Хотя положения о прокуратуре в Конституции (ст.129) и помещены в главу 7 «Судебная власть», но это ведомство не входит в судебную систему, и тем более не стоит выше нее. Эффект абсурда усиливается, если вспомнить, что до поручения Медведева многие жители поселка «Речник» обращались в прокуратуру, однако и прокуратура, и суды не внемли им. Если бы сам Московский городской суд в порядке ч.4 ст.125 Конституции обратился с запросом в Конституционный Суд РФ о конституционности того или иного закона, тогда в силу ст.215 ГПК РФ суд приостанавливает производство по делу, но там ничего не говорится о проверке прокуратуры. Словом, такое создается впечатление, что судебная власть действует ab surdus, то есть то ли от глухоты, то ли от немоты, но явно нездорово.