Компания The Washington Post купила еженедельник Newsweek 49 лет назад. Пятидесятый год, кажется, лишний в этой истории: WashPost объявила, что не прочь журнал продать, и наняла для этого Allen & Co, – бутик, специализирующийся на сделках в медиабизнесе. Почти 60% прибыли WashPost приносят сейчас не газеты с журналами, и уж, конечно, не интернет-СМИ, а Kaplan, компания, чей основной бизнес – готовить студентов к стандартным тестам вроде нашего ЕГЭ. А убыточный Newsweek ей надоел. «Несмотря на героические усилия управленцев и штата Newsweek, мы ожидаем, что он потеряет деньги и в 2010 году... Возможно, он лучше приживется где-то еще», – говорит председатель совета директоров холдинга Дональд Грэм. Я работал в московском бюро Newsweek в 1994 году и помню, что это тогда был за журнал. Громада с тиражом больше 4 млн экземпляров, один из двух крупнейших еженедельников в мире (второй был тоже американский, Time, он выигрывал у нас по понтам, но проигрывал в репортерском драйве, так мы считали). Когда у Бориса Ельцина вышла на английском книжка The View from the Kremlin, кремлевские именно в Newsweek решили ее пиарить, для чего предложили журналу интервью с президентом России. И брать его приезжал не главред, а замглавного. (Я там был, переводил интервью). В штате Newsweek было тогда уж точно больше 500 человек, в том числе исследователи, собиравшие для журналистов всякий рутинный (а иногда и сложнодобываемый) бэкграунд, чтобы те не отвлекались от более насущных задач, и блестящие фотографы, разъезжавшие по всему миру в поисках кадров для World Press Photo. Одного такого, Энди Хернандеса, получавшего за съемочный день суточные не меньше моей месячной зарплаты, не забуду никогда. Кроме профессиональной техники он носил с собой Polaroid, снимал им тех, с кем мы говорили, и, хитро улыбаясь, дарил им мгновенные фотки. Люди тут же делались словоохотливее; меня, конечно, радовал в основном этот побочный эффект, у Энди же была своя повестка дня – дружелюбные и расслабленные собеседники лучше выходили на профессиональных фотографиях для журнала. Через 10 лет мы с коллегами из только что созданного ИД Axel Springer Russia запускали русскую версию Newsweek. Вместе с Сашей Гордеевым мы поехали в Нью-Йорк, в редакцию. Прежнего шика уже не застали. Большинство исследователей сократили: пусть журналист сам ищет бэкграунд, теперь это легче, интернет-эра. Фотографов вывели за штат. (Энди, я слышу, перебрался в Литву к жене, которую нашел, снимая «поющую революцию» 1990-го года. Работает в рекламе, стоками торгует). Но сотрудников все равно оставалось человек 300 (в том числе отдельный арт-директор по обложкам). 22 бюро по всему миру, тираж почти такой же, как в начале 90-х, политический вес, как у десятка сенаторов, – все это еще было. И остались горящие глаза у журналистов. Гордеев вспоминает, как сотрудники вашингтонского бюро, дядьки сильно «за 40», жадно расспрашивали нас про Россию и все повторяли: «What a story!» В ту поездку мы познакомились с Джоном Мичемом, заместителем главного редактора. С тех пор он стал главным и год назад перезапустил Newsweek. Из журнала исчезли чисто новостные тексты, остались только репортажи с места событий с максимальным количеством эксклюзивных подробностей и аналитические эссе, тоже, по мнению редакторов, «добавляющие стоимость». Собственно, новости освещаются, только если журналу есть что добавить. Это достаточно простая идея: читатель уже знает новости, так давайте сообщим ему только то, чего он не знает, и попытаемся навести его на какие-то неожиданные мысли. Результат, отраженный в годовом отчете WashPost за 2009 год, наводит не менее грустную думу, чем некрасовская несжатая полоса. Тираж Newsweek в Штатах рухнул, и в этом году издатели рассчитывают только на 1,5 млн продаваемых копий – делая, правда, хорошую мину при плохой игре и утверждая, что у журнала остается только отборная, высокоинтеллектуальная аудитория, которой можно дороже продавать сам Newsweek и которую можно дороже продать рекламодателю. Словно в насмешку над этим оправданием рекламные доходы рухнули в 2009 году на 37%, гораздо сильнее, чем у флагмана холдинга – The Washington Post, чья печатная версия лишилась в прошлом году 23% рекламных доходов. Что, идея Мичема была неправильная? Пожалуй, да, – публика, в целом, больше не хочет знать подробностей про новости. И то, что с кровью добывает журнал, первым разоблачивший, например, пытки в Гуантанамо, пипл хавает так же безразлично, как любую копипастную жвачку. Так какой тогда смысл в горящих глазах репортеров? Понимание этого убийственного для качественной журналистики факта вылилось в «героические усилия», о которых говорил Дональд Грэм. 117 сотрудников согласились на досрочное расторжение контрактов в 2008 году. Еще 44 – в 2009-м. За эти два года сокращение штата обошлось примерно в $35 млн. А операционный убыток журнала в 2009-м все равно превысил $29 млн. Избавившись от, не буду спорить, немаленького количества раздолбаев и бездельников – видели мы там и таких – «герои» сокращений выплеснули с водой, как это всегда бывает в таких случаях, и ребенка. Бородатого, морщинистого, попахивающего виски в рабочее время и склонного к растрате денег со служебной кредитки, но выдававшего иной раз такие тексты и картинки, что не только Америка, но и мир оглядывался на себя с удивлением. Я-то знал этого ребеночка. Учился, собственно, у людей из того, старого Newsweek. Да не доучился. Вовремя чего-то не ухватил, не записал, не запомнил, а теперь уж поздно. Да и не нужно, кажется, никому. Гуд найт и гуд лак.