Под разговоры о проводимом Дмитрием Медведевым, пусть небыстро, совершенствовании политической системы набирает силу процесс замены прямо избираемых мэров выдвиженцами из числа депутатов, которые, в свою очередь, избираются все больше не в округах, а по партийным спискам. В последний год он охватил многие из крупнейших городов-миллионников, где до сих пор сохранялись прямо избираемые мэры. В Нижнем Новгороде и Челябинске, в Казани до сих пор прямых выборов не было, но они намечались, а теперь от этой идеи отказались. Отменены они недавно в Ульяновске и Пензе. Теперь обсуждается вопрос об отмене «всенародных» выборов в Екатеринбурге, Перми, Волгограде… По разным оценкам, институт прямо избираемых глав ликвидирован в более, чем трети всех муниципальных образований. Интересы чиновников-губернаторов и функционеров «Единой России» при этом полностью совпадают. Союзником «властного заговора» против прямых выборов зачастую оказывается и действующий мэр, которому предлагается сделка: сохранение поста в обмен на отказ от прямых выборов. Переход к новой системе находится в полном соответствии с политической логикой назначения губернаторов. Не случайно еще в конце 2004 г., когда был только озвучен «Бесланский пакет», включавший отказ от прямого избрания глав регионов, многие губернаторы его поддержали, заявив, что им самим при этом должно быть дано право назначать и отстранять мэров. Машина, запущенная в 2004 г., продолжает свою работу. Проблема, однако, заключается в том, что старая логика, имевшая под собой хоть какие-то основания до кризиса, с приходом кризиса уже не работает. Управленческая система в ситуации кризиса должна быть куда более гибкой и устойчивой. Это значит, что ей необходима большая автономность отдельных элементов и гибкость в сочленениях и что центр тяжести – и политический, и финансово-экономический – должен в целом быть ближе к земле. Беда российской политической системы в том, что в ней, в силу чрезвычайно слабых институтов и почти полного отсутствия разделения властей крайне слабы механизмы защиты от дурака. Это ведет к тому, что власть и отдельных ее представителей в их административном раже некому остановить, предотвратив реализацию ошибочных, вредных как для общества, так и для самой власти решений. Поэтому, кстати, многие процессы у нас описываются качанием маятника: от одной крайности к другой. Сталкиваясь с проблемами на выборах мэров вроде недавних в Иркутске и Братске, власть решает, что наиболее легкий способ избежать их – отменить выборы вовсе. При этом ей не приходит в голову, что выборы помимо просто заполнения кабинета мэра, выполняют ряд очень важных, в том числе и для власти функций. Это механизм прямой и обратной связи между властью и обществом; это способ выработки повестки дня и программы действий власти; это школа участия для граждан и конкуренции — для политических элит; это, наконец, способ разделения ответственности и «сброса пара». Отказываясь от всего этого, власть в угоду сиюминутной конъюнктуре действует в ущерб своим стратегическим интересам, пилит сук, на котором сидит. Когда-то мэры были главными на местах союзниками Кремля в борьбе с чересчур самостоятельными «региональными баронами». Именно они, будучи наиболее сильными и самостоятельными фигурами в региональном политическом истеблишменте, обеспечивали в регионах некоторое пространство для маневра, уменьшали монополизм централизованной власти. Теперь, когда губернаторы, по сути, стали федеральными чиновниками, а на посты спикеров повсеместно ставятся секретари политсоветов ЕР, именно мэры столиц становятся единственными относительно автономными эндогенными центрами политического влияния, опирающимися на собственный, а не заемный ресурс. Это дает системе в целом больший запас устойчивости. Продвигая систему назначаемых сити-менеджеров, власти часто представляют ее чуть ли не как мировой мэйнстрим, забывая упомянуть о том, что а) в демократических странах движение идет скорее в обратную сторону (напомним о выборах мэра Лондона); и б) там имеется целая система других прямых выборов, в рамках которой сити-менеджеры могут быть элементом системы сдержек и противовесов. У нас же прямые выборы мэров – последний бастион демократии массового участия. Заметим, что модель «наемный сити-менеджер – избираемый из числа депутатов глава города» – одна из трех предусмотренных муниципальной реформой, не должна сбивать с толку использованием западных названий. По сути это модель «председатель горисполкома – предгорсовета», знакомая многим по советскому времени. Сходство усиливается тем, что во все большем числе горсоветов сегодня доминирует одна-единственная партия – «Единая Россия». Интересно, что ровно тогда, когда ЕР выкорчевывает последние ростки прямой демократии, инсценирует общественные слушания или вовсе их избегает, категорически противясь вынесению вопроса на референдумы, Медведев на встрече с активом ЕР говорит о прямой демократии: «Я абсолютно уверен, думаю, вы со мной тоже согласитесь, что грядет эпоха возвращения в известной степени от представительной демократии к демократии непосредственной, прямой, при помощи интернета». Показательным случаем является сейчас Пермь, где власть настойчиво старается продавить отмену прямых выборов мэра. Пермяки, известные в масштабах страны своей гражданской активностью, этому противостоят. Там создана коалиция «За прямые пермские выборы», в которую вошли многие представители гражданского общества – от «Мемориала» и «Голоса» до «Зеленой Эйкумены», проведена научная конференция, общественные слушания, создан специальный сайт. Согласно недавнему опросу Левада-центра 79% пермяков высказались за сохранение прямых выборов мэра. Происходящее сейчас в Перми по своему значению выходит далеко за рамки города и края. Если власти, вопреки желанию общества и, заметим, собственным же интересам только на более длинную перспективу, удастся отказаться от прямо избираемого мэра в Перми – удастся везде.