Когда в Басманном суде несколько дней назад рассматривалась моя жалоба на действия прокурора Тынникова, отказавшего признать меня потерпевшим по уголовному делу, которое возбуждено против замначальника ГУКС Управления делами Президента РФ Владимира Лещевского, честно говоря, мне сначала вспомнилась другая сказка. Всплыли строки: «Маленькие дети, ни за что на свете не ходите в Африку, в Африку гулять. В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы…». Но что делать, если в эту «Африку» превратилась страна, в которой ты родился и живешь? Есть в российском законодательстве положение о взятках, где определено, что акт передачи взятки является преступлением против государства, следовательно, именно государство является потерпевшей стороной. Положение, наверное, сохранилось с советских времен, когда взятку в стране развитого социализма можно было дать только государственному служащему. Развитого социализма нет, а положение осталось. Есть также разъяснения Пленума Верховного суда РФ, где говорится, что передавший взятку и сообщивший об этом в правоохранительные органы, не может быть признан потерпевшей стороной. Он освобождается от ответственности, и только. В российской милицейской и чекистской практике были случаи сообщения о взятках. Но люди сообщали об этом, как правило, после передачи денег. Если же случалось, что по оперативной необходимости нужно было дать взятку подозреваемому, то деньги использовались казенные, выданные для дела, а подозреваемый задерживался и арестовывался. Если использовались деньги заявителя, то после ареста подозреваемого и проведения соответствующих следственных действий, деньги заявителю возвращались. Напоминаю про свой случай. Я написал заявление о вымогательстве. Милиционеры объяснили, что будет слишком трудно собрать данные о давлении и вымогательстве. Для того, чтобы защитить компанию и привлечь чиновников-коррупционеров к ответственности, надо согласиться с требованиями Лещевского и заплатить требуемые им 15 млн. рублей. А так как он требует их немедленно, а времени на согласование и получение денег из бюджета МВД нет, то эти деньги предоставить должен я: или личные, или компании. Так как 15 млн. рублей со счетов компании я снять законно не мог (да и не хотел), то деньги я предоставил личные. Далее я должен был выступить агентом ДЭБ МВД: успокоить Лещевского, вызвать его из здания УДП РФ на нейтральную территорию, и передать деньги в заранее подготовленном месте. Я все это сделал. Я не был взяткодателем, и не рассматривался таковым оперативниками во время следственного эксперимента. Я выполнял их задание, предоставив для этого по их просьбе собственные средства. Даже в акте передачи денег сотрудникам ОРБ №7 ДЭБ МВД я назван «лицом, добровольно участвующим в ОРМ». Теперь, как оказывается, я являюсь, по мнению Следственного комитета, взяткодателем. Деньги передавались Лещевскому именно в качестве взятки, считает руководство Следственного Комитета. Значит я не заявитель, не агент МВД, не «лицо, добровольно участвовавшее в оперативно-розыскном мероприятии», а взяткодатель. В ходе оперативного эксперимента, я, по мнению следователя и прокурора, «совершал коммерческий подкуп». Как заявил в суде следователь, «освобождение взяткодателя либо лица, совершившего коммерческий подкуп, от уголовной ответственности по мотивам добровольного сообщения о совершении преступления не означает отсутствия в действиях этих лиц состава преступления». Как можно из всего объема преступлений пытаться в течение полутора лет ограничиваться расследованием только взятки, скрывая, что в своем заявлении я писал о фактах неприкрытого давления на компанию? Никакой реакции не последовало и на изложенные в заявлении факты попыток заткнуть за счет наших компаний «дыры», созданные воровством в бюджете ФГУП «Строительное управление» УДП РФ и сокращением доходов компаний, типа «Харвинтер», из бывшей Югославии, «подконтрольных» коррумпированным чиновникам УДП РФ. Все эти «дыры» пытались закрыть за счет собственности и доходов по подписанным контрактам наших компаний, которые реально работали, зарабатывали, вкладывали деньги в свое развитие, технику, материалы, складские помещения, производство, то есть в реальную экономику, в то, что нам сейчас в России так не хватает? Отказ в признании нас потерпевшими доказывает лишь одно: они боятся дать нам возможность активно участвовать в процессе следствия, то есть оказывать влияние на его ход. И у них есть все основания бояться. Морозов как активный участник правосудию не нужен. Я ведь говорю о хищениях денег не только компаний нашей группы, но и бюджетных средств, а следствие пытается ограничиться только взяткой. То, что мы являемся потерпевшей стороной, понятно любому, тут не нужен ни особый здравый смысл, ни ум и дедуктивный метод Шерлока Холмса. Ни те, кто воздействуют на следствие, стараясь не дать мне возможности активно участвовать в следственном процессе, ни руководство Следственного комитета, ни следователь Тынников, ни судья Скуридинова не понимают, что, отрицая очевидное, борясь с правдой, они загоняют себя в еще большую проблему. Они лишают меня конституционного права на защиту, на правосудие, лишают меня конституционного права собственности, хотя в своих заявлениях пытаются утверждать обратное. Они переводят конфликт в другую, на этот раз политическую, плоскость. Россия, увы, превратилась в сказочное поле, на котором правоохранители разводят нас, как Кот Базилио Буратино: «заройте ваши денежки, заройте в землю здесь». Видимо, сейчас сказку про Буратино надо писать по-другому. В ней уже и театр, и поле принадлежит госчиновнику Карабасу, и закапывать деньги вам предлагают не для того, чтобы дерево с монетами выросло, а чтобы дом у папы Карло не отняли. А дальше так: «У нас на поле закопавший деньги считается игроком. А игрок не может быть потерпевшим. Потерпевшим у нас на поле считается только хозяин поля!» Пошел Буратино в суд, а судья Лиса Алиса решила: «Оставить жалобу Буратино без удовлетворения, ибо по закону у нас все, кроме Хозяина поля, Карабаса – игроки, и потерпевшими они быть не могут». Вот так: только преступниками или игроками. Взяточниками или взяткодателями. А другими быть нам не дано. Законы у нас такие! Конечно, законы и у нас меняют. Теперь Кот Базилио будет называться полицейским, иметь право заходить в квартиру или дом папы Карло без суда и прокурора, изымать то, что ему нужно. Закон ведь написан самим Базилио, хотя сделано это было так, что у людей в памяти людей осталось, что закон этот создан президентом Медведевым. Вот так и из президента могут сделать Бармалея.