Однажды в нашем отряде – дело было еще в тамбовской колонии – паренек обнаружил пропажу двух килограмм шоколадных конфет. Пропадало по мелочи у кого-то что-то постоянно, но так, чтобы сразу 2 кг, – это было событие. Причем и паренек-то хороший, рубаха-парень, старался помогать всем, кому мог, да и работал в две смены. В общем, ребята предложили устроить «дружеский шмон»: это когда несколько доверенных осужденных – естественно, в присутствии заинтересованных лиц – начинают обыскивать баулы у всех осужденных. Естественно, все дали согласие. В одном из баулов нашли часть конфет. Было странно, что парень, у которого конфеты обнаружились, весь день работал и никто не видел его входящим в каптерку, да плюс родители ему хорошо помогали, он ни в чем не нуждался. Решили собрать всех находящихся в отряде на тот момент в ПВРку (помещение воспитательной работы). Это комната, где у нас стоит плазма и где есть наибольшее количество посадочных мест. Набралось человек 60. Парня поставили перед всеми, стали задавать вопросы. Один из присутствующих вспомнил, что «семейник» этого парня, который нигде не работает и весь день находится в отряде, заходил сегодня в каптерку. Поставили рядом того парня, стали и ему задавать вопросы, а у него глаза стали сразу бегать – но не сознается. Пока этому второму – его звали Длинный – задавали вопросы, несколько человек, принимавшие участие в «братском шмоне», вышли из ПВРки, а когда вернулись, держа в руках чью-то подушку – буквально через минуты – Длинный сразу все понял и, закрыв руками лицо, стал реально плакать и просить, чтобы ему не портили судьбу. Это была его подушка, и из нее сыпались конфеты. Он не только украл, но и попытался подставить своего же товарища, земляка и «семейника». Подошедший к нему парень был ему по плечо – правда, крепкий: когда он его ударил два раза в профилактических целях, Длинный сел на корточки и пополз в угол, закрывая руками голову. Его никто больше не трогал. Это было просто унижение. Но это было еще не все. После утренней проверки, когда построился весь отряд, Длинного попросили выйти перед строем и перед всеми рассказать, что вчера случилось. После этого последовал вопрос: понимает ли Длинный, кто он теперь? Длинный ответил: «Понимаю. Я – крыса». Вот такой был наглядный урок для всех присутствовавших. …Но вернусь к своему этапу из колонии на поселение, который подходил уже к концу. Я уже говорил, что поселки теперь бывают двух типов: куда отвозят из зала суда, и куда этапируют из зон. Соответственно, я вместе с двумя пермяками ехал во второй тип поселений. Перед тем как мы сели в автозак, мы некоторое время находились на сборке вместе со всеми остальными осужденными и ждали обыска. Местные ребята – из тех, кто ехал на строгий режим – стали выяснять, кто, откуда и куда. Когда узнали, что я издалека и еду на местный поселок, то они искренне стали мне сильно сочувствовать. Я удивился и спросил: в чем причина? «Да, – отвечают, – парень, попал ты в полную задницу!» – «Что, – спрашиваю, – из Перми далеко ехать?» – «Да нет, – говорят, – как раз наоборот, из тех поселков, куда возят из зон, этот – самый близкий. Из Перми часа три будет, и дорога хорошая. Мы в другом смысле сочувствуем». Во-первых, говорят они, там обязательно всем надо работать (вот до сих пор не вижу в этом ничего страшного). А во-вторых, рассказывают они мне, там днем даже на кровать прилечь не разрешают. И – не поверишь – никакой браги, в общем, полный режим! Главное, в-третьих – там курить можно только в установленных местах: увидят, что ты куришь не там, сразу напишут нарушение. Там даже в туалете не покуришь! Ну наконец-то! – сам я не курю и браги не пью, к тому же и по работе соскучился, мне это все исключительно подходяще. Я интересуюсь у знающих пареньков: а что, по УДО-то уходят с поселка? Да уходят, говорят, но разве в этом дело? Когда не покуришь нормально и брагу не поставишь, и не поваляешься после обеда…. Опять не поспоришь – у каждого в жизни свои ценности и ориентиры. …Доехали до поселка минут за 30–40. Как обычно, вначале обыск, затем выделяют спальные места на время, что мы будем на карантине. После этого всех троих – меня и двух пермских пареньков – приглашают к начальнику. В его кабинете находится еще один офицер, это зам по безопасности. Начальник просит представиться: ФИО, срок, статья, все как обычно, но дополнительно просит указать, какими специальностями кто владеет. Каждому задает индивидуальные вопросы, все очень четко. После этого рассказывает нам о поселении. Суть в том, что после карантина нас всех распределят на работу. Согласно ст. 104 УИК мы не имеем права от нее отказаться. Естественно, с каждым после карантина будет проведена индивидуальная беседа, работу постараются подобрать выполнимую. Здесь, говорит он, работают все, за исключением освобожденных по медицинской части. Отказ от работы – злостное нарушение, за это сразу полагается изолятор и отправка обратно на зону. Работы здесь много, и очень разной работы. Ну и, соответственно, требуют выполнения правил внутреннего распорядка. Согласно УИК, продолжает начальник, к вам могут приехать семьи, вы можете снять на территории поселка дом или квартиру, проживать там. Условия два: не нарушать режим и трудиться. Затем мы проходим в соседнее помещение – это «нарядное», на местном жаргоне. Это помещение, где сидит нарядчик, он же завхоз и дневальный. Нарядчик объясняет нам, что, согласно такой-то статье в УИК, администрация обязана письменно уведомить наших родственников о нашем прибытии. Просит, чтобы мы на заранее заготовленных бланках указали адрес и фамилию родственника, которого необходимо уведомить. Интересно, что ни в Бутырке, ни в Тамбове этого не делали. Далее просит написать, кто из близких родственников захочет приехать на длительное свидание, и их степень родства. Я спрашиваю: может ли мне быть предоставлен телефонный звонок моей жене, в УИК и в правилах внутреннего распорядка есть такое положение, что по запросу при прибытии на место мне такой звонок должен быть предоставлен. Да, отвечают мне, без проблем: пиши заявление, вот образец, подпишем, сегодня же и позвонишь, все очень просто. А еще, поскольку спецодежды у меня не было, а погода была – мама не горюй: мокрый снег и очень холодно, я поинтересовался, могут ли мне ее, спецодежду, выдать. Конечно, говорят: выдадим зековскую телогрейку, обувь. Может, что-то еще надо? Пишу еще одно заявление, оперативно все получаю. Телогрейка оказалась очень теплой, совсем не такой, как те, что выдают в Тамбове, но оно и понятно, у нас тут севера. Здорово, что есть такая дифференциация. После оформления всех бумаг идем в баню. Здесь меня ждал настоящий сюрприз из разряда очень приятных. Впервые за 2,5 года баня оказалась именно баней, а не едва теплым душем. Это отдельно стоящая настоящая русская баня. Парилка в ней не очень большая, но достаточная, и парилка хорошая. Я на воле старался ходить в баню каждое воскресенье, это целый моцион: первый пар, Сандуны… О бане я могу рассказывать очень долго: чем московская школа отличается от питерской.... Но сейчас не об этом. В общем, баню я люблю и много в ней понимаю, а эта оказалась действительно хорошей. Здесь можно облить себя холодной водой из специального чана, окунуться в снег, при желании всегда можно найти березовый веник, ну а пихтовый, причем сегодняшний, здесь как само собой разумеющееся. Мой земляк, москвич Дима, подарил мне банку с мятой, так что после бани – чай с мятой. А потом я стал осматриваться на новом месте.