Тут важно называть вещи своими именами. Даже без показаний Васильевой приговор Ходорковскому-Лебедеву является грубой фальсификацией правосудия. Это очевидно всем, кто следил за процессом. Приговор преступен. Тот факт, что инициатива фальсификации в показаниях Васильевой приписывается Мосгорсуду, лишь добавляет пикантности вчерашнему разбирательству по кассационной жалобе. Типа: черт служил мессу. Как живо помню я эту фразу: «дело «Юкоса» – единичный случай, оно не означает изменений климата и пересмотра итогов приватизации». Помнят ли сегодня люди, претендовавшие – во всяком случае тогда, в 2004 году – на уважение, на содержательность своих оценок, что они это говорили? «Дело «Юкоса» оказалось не просто моделью и образцом, по которому настроены механизмы взаимодействия власти и бизнеса в современной России. Что так будет, было очевидно и тогда. Разумеется, суд, следствие, ментов использовали и до дела «Юкоса». Но эта линия была скорее «добавочной», периферийной в российской бизнес-практике. Правоохранительные органы именно «использовали». Бенефициаром коррупции являлся бизнес. «Дело «Юкоса» принципиально изменило механизм российской коррупции, ее экономическое содержание. Правоохранительная система из приводного ремня коррупции превратилась в ее мотор. Раньше коррупция была инструментом бизнеса, некой «смазкой». Бизнес использовал коррупцию для достижения своих целей, а чиновник получал ренту как долю этого успеха за оказанную «услугу». Теперь коррупция стала способом присвоения прибыли или всего бизнеса. «Крышей», без которой ведение бизнеса невозможно или предельно опасно. И та, и другая коррупция – зло. Но влияние их на деловой климат и перспективы экономического роста различно. В экономической литературе два эти вида коррупции различают, условно называя первую «корейской», а вторую – «филиппинской». Первая обычно сопутствует бурному экономическому росту в условиях слабой деловой среды. Вторая – это прямое перераспределение, не имеющее ничего общего с бизнесом. Она подавляет рост, убивает в рынке «рыночность». Она задает в качестве камертона экономической жизни не производство благ, а их присвоение. В известном смысле, последствия «дела «Юкоса» даже превзошли наши ожидания и – безусловно – ожидания тех, кто его затевал. Механизм этих последствий, в сущности, описывается одной фразой: «Если вам можно, то почему нам нельзя?» Иными словами, «дело «Юкоса» стало не просто индульгенцией для правоохранителей на использование своих полномочий в целях перераспределения ресурсов и прибылей в своих интересах, но и заложило основу их выхода из-под контроля политических кураторов. Превращения их в самостоятельную корпорацию. В этом смысле второе дело Ходорковского-Лебедева обозначает для нас новую стадию этого процесса. Юридические основания здесь столь ничтожны, аргументы столь шатки, а заинтересованность «политических кураторов» в определенном исходе столь очевидна и велика, что легитимность их кураторства в глазах правоохранителей выглядит теперь еще более ничтожной. «Если вам такое можно, то есть ли вообще такое, чего нам нельзя?» И в этой перспективе мы можем оценить тот новый эффект, который второй приговор будет иметь для российского делового климата и политических процессов в России. Интересанты, заказчики второго приговора получили от правоохранителей абсолютно сомнительную бумагу, но именно на ней будет теперь основана их легитимность. Попытка привести правоохранительную систему в норму теперь грозит серьезным политическим кризисом. В свою очередь, инерционное развитие процесса чревато управленческим кризисом и утратой реальных рычагов политического влияния. Хвост все больше будет вертеть собакой. Исход второго суда над Ходорковским и Лебедевым – это не только ответ на вопрос, сумеет ли страна, общество, бизнес в близкой перспективе остановить тот процесс, который был запущен первым делом. Но это еще и ответ на вопрос, какую цену в будущем придется заплатить, когда общество все же дозреет до понимания необходимости остановить этот процесс. Говоря одним словом, пока Ходорковский сидит в тюрьме, правоохранительная система, а с ней и деловой климат, и само общество обречены на деградацию. Эта цена выставлена. И она будет заплачена. И сам второй процесс – наглядное тому подтверждение.