Старший юрист компании Baker & McKenzie Томас Файерстоун, ранее работавший постоянным представителем по правовым вопросам Минюста США в России, прочитал в Высшей школе экономики лекцию «Сравнительный анализ борьбы с коррупцией в России и Америке». Slon публикует сокращенную версию этой лекции.

Если спросить обычного американца, почему в России или в любой другой стране высокий уровень коррупции и почему в Америке он ниже, он будет ссылаться на культуру и менталитет. То же и с русскими – они объясняют коррупцию в стране тем, что «так было всегда, так пошло исторически, мы не можем иначе». С точки зрения науки это самое слабое объяснение. Задумайтесь, что такое культура? Это лишь то, как люди себя ведут, поэтому объяснять таким образом, почему в России высокий уровень коррупции, все равно что говорить: «Россия коррумпирована, потому что она коррумпирована».

Жители США приехали туда из разных стран – если смотреть рейтинг Transparency International, мы увидим, насколько там много выходцев из самых коррумпированных стран в мире. Так что если это вопрос культуры, то США тоже должны быть очень коррумпированной страной. Однако могу вас уверить: в США никто не собирается в университете в пятницу вечером для того, чтобы обсудить борьбу с коррупцией.

Важно разделение властей и независимость основных органов управления

Когда я думаю о коррупции в Америке, я всегда вспоминаю историю известного Уотергейтского скандала. У нас был президент Ричард Никсон, возглавивший страну в 1968 году. Это было время войны во Вьетнаме, у нас было много политических протестов, царила нестабильность. Никсон боялся, что на следующих выборах он не пройдет. И чтобы обеспечить себе победу, он сформировал специальную команду, состоявшую из бывших выходцев ЦРУ, ФБР, перед которыми поставили задачу – собрать компромат на политическую оппозицию. Они прослушивали телефонные разговоры, крали документы, создавали ложные уголовные дела – по-английски это называется dirty tricks, грязные фокусы. Закончилось тем, что они взломали штаб-квартиру Демократической партии, которая находилась в гостинице «Уотергейт» (поэтому все дело так называется). Случился большой скандал, президента вынудили уйти в отставку, а его приближенные получили большие тюремные сроки. Фактически разрешение этого дела спасло американскую демократию.

Что помогло Америке в этой ситуации? Я думаю, что это основные институты демократического общества – во-первых, свободная пресса. Два журналиста Washington Post начали копать это дело – они ходили на слушания суда по пойманным в «Уотергейте» и обнаружили, что у них были записные книжки с телефонными номерами людей из Белого дома. Когда все раскрылось в прессе, на прокуратуру оказывалось давление по поводу возбуждения уголовного дела, тогда они тоже включились в процесс расследования. Во-вторых, дальше дело рассматривалось в конгрессе – у нас сенат и конгресс имеют право вести свое собственное расследование. Как ни странно, сам президент активно вел разговоры по поводу того, как должен был быть организован весь процесс, как его агенты должны были получать информацию, как им платить. Более того, он записал эти разговоры, так как у него возникла идея написать мемуары. Именно эти записи стали главными доказательствами против него. Вы спросите: почему он не уничтожил их, когда понял, что вокруг этой истории формируется дело? Здесь играет роль и некая неадекватность Никсона – напротив, он думал, что эти записи смогут оправдать его в глазах народа, доказать, что он действовал в интересах общества, защищая людей от партийных оппозиций. В расследовании наступил момент, когда ему пришла повестка с требованием передать эти записи в качестве доказательства. Он отказался. Тогда его отказ обжаловали в Верховном суде, и записи были переданы в прокуратуру.

Какие уроки мы получаем из этого дела? Самые надежные средства защиты от коррупции на высшем уровне – это институты демократического общества: свободная пресса, независимый парламент, независимая прокуратура, независимый суд. Конечно, коррупция будет всегда – человек по натуре склонен к ней, но вышеприведенные факторы будут защищать общество от человеческих грехов. Порой говорят: нужно чаще сажать коррупционеров в тюрьму, нужно возбуждать больше уголовных дел, нужно принимать новые законы, ужесточать уголовную ответственность. Это хорошие действия, но они не самые важные. Важно разделение властей и независимость основных органов управления. Когда это будет, возможности коррупции значительно уменьшатся и ограничатся.

Чем сильнее предпринимательский бизнес-класс, тем сильнее демократия

Америке очень повезло – она была основана предпринимательским классом. Первостепенным интересом этого класса стала защита частной собственности от государства. Предпринимателям удалось построить систему, где власть будет слаба и не будет вмешиваться в дела частной собственности. Исходя из этой общей цели, были созданы и другие независимые органы – например, суд.

В России же проблема в том, что предпринимательский класс был всегда более слабым по сравнению с государством, при царе существовала государственная бюрократия. Поэтому самое главное для развития института права и демократии – это развитие предпринимательства, бизнес-сообществ. Предприниматели всегда требовали независимого суда, они были наиболее заинтересованы в его создании. И чем сильнее предпринимательский бизнес-класс, тем сильнее демократия. Недавно я прочитал книгу об афинянах и заинтересовался, почему именно в Греции в V веке до нашей эры зародилась демократия. И это опять оказалось связано с укреплением класса, владеющего собственностью. Именно он стал требовать больше политических прав. Поэтому главное в современной России – это привлечение иностранного капитала, развитие международной торговли и укрепление интересов бизнес-класса.

Русские говорят: как мы можем установить независимый суд, если он всегда подчинялся государству? Я спросил у Генри Резника, что необходимо сделать. Он ответил, что все просто, нужно добиться того, чтобы суду перестали говорить, как решать дела, нужно разрешить судьям решать дела самостоятельно в соответствии с законом. Я считаю, что самый главный способ защиты суда от политического влияния – это суд присяжных. Это действительно панацея – если бы такой суд действовал во всех уголовных и гражданских делах, рейдерство значительно сократилось бы. Я работал прокурором в США, каждый день ходил в суд. У нас суд присяжных распространяется на все уголовные дела и почти на все гражданские дела. Когда мы принимали решение – возбуждать или не возбуждать уголовное дело, мы всегда думали о том, как присяжные будут реагировать, как продемонстрировать им доказательства. Ведь убедить двенадцать присяжных гораздо сложнее, чем одного профессионального судью. Это заставляло меня как прокурора проверять все с удвоенной тщательностью.

Суд присяжных неизбежно требует учитывать мнение общества при возбуждении уголовного дела. Фактически это подсознательное влияние общества на правоохранительные органы в их ежедневной работе. Это юридический эквивалент политической демократии. Очень важно, чтобы присяжные доверяли официальным свидетелям – полицейским, например. Когда общество не доверяет правоохранительным органам, оно выражает это через оправдательные вердикты в суде. Поэтому присяжные решают проблему и независимости суда, и доверия официальным свидетелям, заставляя правоохранительные органы выполнять свою работу качественно и с уважением ко всем членам общества.

Также хочу рассказать о законе FCPA (Foreign Corrupt Practices Act, запрет подкупа иностранных должностных лиц) – это закон, принятый конгрессом в 1977 году и устанавливающий уголовную ответственность за дачу взяток иностранным должностным лицам. Он был принят как раз после дела «Уотергейта», когда всем корпорациям решили предоставить амнистию за то, что они дают взятки иностранным должностным лицам. Представьте себе – 400 американских корпораций признались, что делают это, чтобы получить госконтракты за рубежом. После своего принятия закон был «мертвым», в течение почти 25 лет никаких дел не было, однако в начале XXI века он стал применяться очень активно. Самый большой штраф за подобную деятельность заплатила немецкая компания Siemens.

В вашей элите достаточно желающих изменить ситуацию

Если же говорить о статистике, то проследить какую-то определенную динамику почти невозможно. Например, в 80-е у нас было много дел, связанных с insider trading, злоупотреблением инсайдерской информацией. Потом эти же преступники перешли в какую-то другую деятельность. Позже было много скандалов, связанных с saving and loan association, ссудосберегательными ассоциациями. Подобные экономические преступления сложно отслеживать, обычно они бывают на шаг впереди регуляторов, впереди законодательства. То, что они делают, находится в некой серой зоне, где тяжело увидеть и отличить преступление. Вспомним дело Бернарда Мейдоффа, мошенничество в особо крупных размерах. Почему оно стало возможным? Службы, занимающиеся ценными бумагами, были довольно слабыми – заявитель описал им дело, сделал подробный доклад, но они не увидели серьезного преступления. Поэтому, как вы видите, наши регуляторы тоже отстают во многих аспектах.

Кстати, самым эффективным методом решения экономических дел является сделка с правосудием, когда один из участников идет на контакт со следствием и вследствие этого получает послабления и преимущества. Здесь есть статистика: примерно 20 процентов преступников дают показания на других. Ни одно из больших дел не решилось бы без таких свидетельств. Небольшой процент не значит, что желающих свидетельствовать против других так мало, – просто мы как прокуроры не всегда готовы уменьшить за такие свидетельства срок заключения тому или иному лицу.

Если говорить о продвижении России в сторону снижения уровня коррупции, то я могу сказать, что в вашей элите достаточно желающих изменить ситуацию. Когда я работал в вашей стране, мы принимали участие в обсуждении законопроектов, многие из которых весьма прогрессивны, – например, последние изменения в Уголовно-процессуальном кодексе в отношении статьи «Мошенничество», изменение в статье 108 о досудебном задержании. Мы тесно работали с антимонопольной службой – думаю, они также предпринимали важные шаги по прозрачности в гостендерах. Я уверен, что во власти есть люди, которые понимают необходимость развития бизнеса и делают что-то в этом направлении.