В начале июля религиовед и историк Константин Михайлов прочитал в книжном магазине-лектории и кафе «Читалка» лекцию «Исихазм: история православного мистицизма». В ней он рассказал о природе исихазма, о том, какую роль он играл в развитии православного монашества и как проявил себя в России. Slon приводит сокращенный вариант лекции.

Исихазм в простейшем понимании – это комплекс распространенных в православии в определенные периоды его существования психофизических практик, объединенных общей темой. И тема эта – обретение верующим человеком мистического опыта. Как и большинство подобных практик, на протяжении всей своей истории исихазм был элитарным. Элитарным исихазм можно назвать потому, что до него не очень охотно допускали чужих, опыт передавался в православных монастырях от учителя к ученику. Только в XIX веке исихазм покинул монастырские пределы и распространился несколько шире. С другой стороны, исихазм – нечто дополнительное, надстроечное в православии, так как для того, чтобы просто быть праведным, становиться исихастом не нужно.

Черты неоплатонизма – ключ к пониманию исихазма

На становление и возникновение исихазма повлияло много различных теорий и течений, но особое внимание следует уделить неоплатонизму. Достаточно понятное название – апелляция к Платону. Сложно в этом случае говорить о границе между религиозным и философским мировоззрением. Неоплатоники, конечно, были философами, они разработали сложнейший философский аппарат, опираясь и на Платона, и на Аристотеля, и на гомеровские тексты. Однако важна для них и такая составляющая, как поклонение высшим силам. И именно в этой своей части неоплатонизм сильно повлиял на формирование исихастской традиции. 

Неоплатоники предполагали, что существует некоторое единое – высшая сила. Его можно назвать божеством, но божество это безлично. Единое не является реципиентом молитв, это только творец всего бытия. Помимо единого, по мнению неоплатоников, существует ум, душа и материя. Вокруг этого, конечно, накручено много разнообразной и достаточно сложной философии, но нам важно существование именно этой схемы: мир у неоплатонистов построен иерархически, и каждая последующая его ступень, если можно так упрощенно выразиться, все дальше и дальше от блага. Единое представляет собой благо как таковое. Чем дальше от единого, тем меньше блага. Мы живем в мире, благо от которого находится очень далеко. Мы полностью погрязли в материи. Для того чтобы спастись, мы должны подняться назад, к единому. Чтобы сделать это, придется принять и изучить неоплатоническую философию и вести добродетельную жизнь, очищенную от грехов и страстей. Подвох заключается в том, что единое не может быть постигнуто человеком. Поэтому единственный шанс приблизиться к пониманию – это постигать единое мистически, в ходе озарения, в трансе. Например, Плотин, основатель неоплатонизма, пережил это состояние четырежды. Черты неоплатонизма необходимо запомнить, так как они послужат ключом к пониманию исихазма.

Духовная брань, Иисусовы молитвы и обожение как элементы мозаики исихазма

В ранних христианских традициях обратим внимание на труды нескольких авторов: Евагрия Понтийского, Макария Египетского и Иоанна Кассиана. Что важного можно выделить в работах этих трех авторов для сегодняшней темы? Это две идеи – идея духовной брани и идея умной молитвы.

Духовная брань – это непрекращающаяся борьба человека со злом, но не со злом внешним, а со злом в самом себе. При этом речь ни в коем случае не идет об обычном грешнике. Практика духовной брани не предназначена для рядового мирянина, она подойдет лишь ведущему праведную жизнь.

Духовная брань должна помочь ему избавиться от тьмы внутри. Что для этого нужно сделать? Эти авторы предлагают новую идею умной молитвы. Речь, конечно же, идет не об уме в житейском понимании, но об уме в смысле философском. Евагрий пишет об этом так: «Молитва есть беседа ума к Богу». Можно сказать, что умная молитва впоследствии станет самой популярной, самой известной частью исихастских практик. В наиболее популярной версии она будет звучать так: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешного». Идея заключается в том, что этот текст надо повторять беспрестанно. Ни секунды своей жизни, ни одного вздоха вы не должны провести, не помня об Иисусе. Не о Боге вообще, не о Боге Отце, не о Святой Троице, а об Иисусе. И эта личная окрашенность Иисусовых молитв тоже потом сыграет большую роль в исихастских традициях. Все вышеперечисленное – базовый набор, формирующийся на рубеже V–VI веков нашей эры.

Существовал ли в то время исихазм как мистическая традиция? Нет. Это еще не исихазм в классическом понимании этого слова. Должно было появиться еще несколько крайне важных принципов. Самый главный из них, наверное, «Лествица». В «Лествице» пишется о том, каким путем должен идти христианин, если он хочет достичь серьезных духовных высот. Этот путь является лестницей, христианской версией пути вверх. Предполагается, что у этой лестницы большое количество ступеней. В начале лестницы находятся довольно понятные вещи – отказ от мирского бытия, аскетизм, отказ от дурных помыслов, лжи, гордости. Так человек проходит ступень за ступенью, пока наконец не добирается до самого верха. До священного безмолвия, которое должен принять верующий, до богоподражательного бесстрастия. И завершающая ступень этой лестницы – необходимость приобщиться к вере, надежде и любви.

Последняя необходимая составляющая исихастской традиции обнаруживается в более поздних трудах деятеля VII века Максима Исповедника. Это идея обожения. Обожение – это процесс приобщения человека к Богу. Речь идет не о том, что человек может увидеть Бога, ведь граница между Творцом и тварью абсолютно непреодолима. Увидеть Бога может только праведник после смерти, в раю. Тем не менее можно подняться над самим собой, можно приблизиться к этому идеалу, почувствовать его. Обожение – это последний элемент мозаики, из составляющей классический мистический исихазм.

Три части психофизических практик

Итак, теперь мы можем сказать, что исихазм – это комплекс техник, практикующихся человеком, который с их помощью стремится достичь обожения, в духовном смысле означающего духовное самосовершенствование и приближение к Божеству. В практическом смысле это обожение заключается в приобретении мистического опыта.

Предельно огрубляя, все психофизические техники можно свести к трем главным составляющим: правильное положение тела, правильное дыхание и поиск сердечного нерва.

Вопреки распространенным представлениям, исихасты использовали совершенно неклассическую молитвенную позу. Они вовсе не стояли на коленях, но сидели.


Об этом пишут сразу несколько авторов ранней исихастской традиции. Нужно сидеть, причем, как уточняют некоторые авторы, на невысоком сидении. При этом нужно наклонить голову: практически поза зародыша. Человек сгибается, сворачивается, а голова его оказывается рядом с коленями. Примерный ориентир того места, куда должен быть направлен взгляд, – это пуп. Впоследствии именно это упоминание пупа попортит немало крови исихастам – из-за издевательств окружающих. Поза очень неудобная, и исихасты прямо пишут об этом. По поводу дыхания все исихастские авторы сходятся во мнении, что его нужно замедлять, оно должно стать настолько медленным и редким, насколько это возможно для человека. Дыхание при этом сопрягается с Иисусовыми молитвами, которые беспрестанно повторяет исихаст. С дыханием связана и последняя составляющая – поиск сердечного нерва. Человек должен проследить путь своего дыхания и сознания в свое сердце.

Человеком, который популяризировал исихазм и потому считается его родоначальником, был Григорий Палама. В конце XIII века исихастов было не более 300–1000 человек, а после того, как Палама написал свои «Триады», исихазм обрел популярность как мощное интеллектуальное и социальное течение.

Распространение исихазма в России

Мистический исихазм постепенно распространялся и на западные государства. Он довольно масштабно проявил себя у южных славян, на территории Болгарии и Сербии. Все это играет большую роль в религиозном самоопределении народов во время их борьбы с турками. Принято считать, что первыми исихастами на Руси были Нил Сорский и его окружение, то есть нестяжатели. Но это только теория, потому что мы не имеем никаких доказательств того, что Нил Сорский или кто-либо из близких ему людей практиковал исихазм. Мы знаем лишь, что Нил Сорский говорил о духовной брани и необходимости нравственного роста. Настоящий же расцвет русского исихазма как полноценного, мощного течения начинается в XVIII столетии. Причем в русской традиции исихазм оказался неразрывно связан с институтом старцев. К концу XIX века, благодаря их деятельности, исихазм становится достаточно популярным в России. Это произошло еще и в связи с выходом определенной литературы, в том числе «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу». В этой книге в очень доступных выражениях излагались основы исихазма, повествовалось об Иисусовых молитвах.

Каким образом мы можем отличить действительный мистический опыт от «впадения в прелесть»?

Главный вопрос, интересующий исихастов: как мы можем быть уверены в том, что наш мистический опыт на самом деле является мистическим?

Действительно ли мы увидели нечто, или нам показалось, что мы это увидели? В рамках исихастской концепции эта идея называется «впадением в прелесть». То есть предполагается, что человек может «впасть в прелесть», и ему будет только казаться, что он приобрел мистический опыт и обожился.


Каким образом мы можем отличить действительный мистический опыт от «прелести»? В этом нам поможет только учитель, монах, который уже прошел этот путь и обожился. Это значит, что на самом деле мы вообще не можем ничего сказать об исихазме. Было ли это на самом деле? Никаких твердых гарантий мы дать не можем.