Как социальная среда формирует образ Москвы, цельный ли это образ? Есть ли связь между социальными характеристиками населения и современной топонимикой районов? Каков социальный портрет обитателей московской периферии? Что значит быть москвичом? Об этом и многом другом рассказал Алексей Левинсон – социолог, профессор факультета социологии Высшей школы экономики и руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра». 13 февраля в московской архитектурной школе МАРШ в рамках Московского урбанистического форума 2013 он прочитал лекцию, посвященную результатам исследования «Археология периферии». Slon публикует сокращенную версию лекции.

Темой Московского урбанистического форума 2013 года стало развитие мегаполиса за пределами центра. Так как это международное мероприятие, исследования касались разных городов, но сама идея родилась из желания изучить именно московскую периферию. Что такое периферия Москвы? Это районы «старого города» в зоне между ТТК и МКАД. Для их изучения были проведены опросы среди жителей, исследование проводилось по придуманному специально для него принципу SPACED (социология, политика, архитектура, культура, экономика, данные).

Слова «археология» и «периферия» рядом смотрятся непривычно. И, конечно, дело не в том, что в указанных зонах проводились раскопки или были неожиданные находки в грунте. Это был анализ, а не физический осмотр территории. Но в ходе работы выяснилось, что реалии периферийных районов очень многослойны и слои эти формировались в разные эпохи. Архитекторы обнаружили в застройке следы генеральных планов прошедших лет, хотя, казалось бы, это новые районы, где раньше были деревни или просто ненарушенный ландшафт. Но все же там есть следы каких-то архитектурных идей и замыслов первых советских лет и последующих десятилетий. В социологическом разрезе тоже обнаружилась многослойность – мы увидели не одну, а несколько прошлых жизней Москвы.

Москва – это периферия

Когда говорят о населении Москвы, обычно вспоминают художественные, политически активные слои. Но эта группа не так велика, чтобы ее ценности доминировали. Она становится заметной, когда ее представители выходят на улицы, рисуют на стенах граффити, создают дизайн- или арт-проекты. А основная часть населения другая – периферийная.

В Москве мы наблюдаем уникальное явление: за полвека город вырос во много раз и территориально, и по количеству жителей. Во второй половине ХХ века возник «пояс» довольно монотонной застройки, где жизнь ориентирована на индустриальную экономику и устроена по определенному стандарту. И после того как Советский Союз ушел в прошлое, а Москва перестала быть индустриальным городом, эта территория перестала получать должное внимание, оказалась попросту забытой. Если вспомнить какие-то яркие городские инициативы последних лет, то они в значительной степени были сосредоточены в центре. И действительно, Москва исторически очень сконцентрирована – все находится в пресловутых пределах Садового кольца. Это и культурный центр, и финансовый, и исторический, и политический, и какой угодно еще. По этой причине огромная территория периферии, где живет больше 80% москвичей, по сути выпала из зоны общественной жизни, общественного внимания и обсуждения.

Периферийные районы – от ТТК до МКАД – были застроены в основном в период, когда Москва становилась крупным индустриальным центром. После революции большая часть предприятий строилась по определенной концепции: предприятие, а рядом с ним так называемый городок, где должны были жить работники одного завода. Таким образом, десятки тысяч людей работали и жили в одном районе. По некоторым идеям, они должны были даже пешком ходить на работу или ездить недалеко на автобусах. За сравнительно недолгое время московская индустрия – как и индустрия всей страны – прекратила свое существование. Страна перестала быть индустриальной, превратившись в постиндустриальную. Это имело для жителей периферийных районов значительные последствия: прежде всего они лишились работы рядом с домом. То, что миллионы жителей Москвы каждый день совершают дальние поездки по городу на общественном или личном транспорте, не в последнюю очередь связано с резким удалением рабочих мест от мест проживания.

Но самый удивительный факт о периферийных районах таков: место, где живет большая часть москвичей, не меняется, оно осталось практически таким же, как несколько десятилетий назад. Те же дома, квартиры с той же планировкой. А значит, отношения людей с бытом застряли в шестидесятых-семидесятых годах прошлого века.

Жители московской периферии

Результаты опросов жителей этих районов поражают: оказалось, что Москва – город в высокой степени традиционный. Это не значит «отсталый» или «архаический».

Однако у столицы репутация бурно растущего и активно живущего города, и при этом, если мы из «пульсирующего» центра поедем в отдаленные районы Москвы, то обнаружим там совсем другую жизнь.

В опросе приняла участие тысяча человек из всех районов Москвы. Это люди, которые проживают в своих районах очень давно: 37% – более 30 лет, а еще 38% – более 10 лет. То есть три четверти населения периферии Москвы живут там достаточно долго. Казалось бы, более или менее молодая зона, но многие здесь чуть ли не с момента ее застройки. И что удивительно – им там нравится. Большинству районы кажутся комфортными, безопасными, даже чистыми. От 4 до 11% колеблются отрицательные оценки, остальные практически всем довольны.

Наиболее привлекательными считают развитость социальной культуры (школы, поликлиники, детские сады и прочее) и относительную дешевизну жизни (близость рынков, сравнительно низкие цены на товары повседневного спроса и продукты питания). А непривлекательными главным образом оказываются монотонная жилая застройка и плохая архитектура – интересно, что в первую очередь люди предъявляют эстетические требования. Интеллигентская когда-то претензия к однообразию застройки на сегодняшний день стала мнением гораздо более широких слоев.

Почти такой же вес, как у архитектурного однообразия, имеет плохая транспортная обеспеченность (тяжело выбираться из района в центр города или за город). Сложности с транспортом – наболевший вопрос. Жилищная проблема в Москве хоть как-то решена, рабочая сфера тоже сохраняет баланс между спросом и предложением. Но между домом и работой надо проехать – и часто это приличное расстояние. И вот тут заложен корень одной из главных московских проблем.

Примерно 80% опрашиваемых предпочли бы остаться жить в своем районе – это показывает сильнейшую степень консерватизма жителей индустриальных районов. Такое миропонимание, что жить надо там, где живешь, «где родился – там сгодился», что родные места потому и лучше всех остальных, что они родные, – это мышление оседлого населения. Грубо говоря, московское население делится на два типа: оседлое и движущееся, «текучее». Оседлое население преобладает в Москве вообще, а уж в этой зоне – тем более. Современная урбанология предлагает считать, что города – это не застывшие «каменные джунгли», а текучие структуры. Хороший подход, но приложить его к Москве трудно. Москва – это и нечто стоячее, и нечто текучее. Одни говорят: «Мы считаем Москву океаном». Другие: «Мы считаем Москву материком».

Примечательно, что практически все опрошенные так или иначе касались темы природы. О роли зелени в городе среди архитекторов и общественных деятелей говорено и писано много. Существуют разные концепции – в том числе и города-сада, считается, что уровень счастья напрямую зависит от количества зелени. Любовь к ней стала чертой массового сознания. Теперь считается, что лучшее, что есть в районе, – это парк. Причем парки могут быть разного уровня, разной величины, их может не быть, но бульвары и скверики считаются населением «парками» и являются предметом гордости и источником удовлетворенности.

Даже жители Капотни – одного из самых неблагополучных районов Москвы – после перечисления всех его недостатков говорили: «А все-таки к нам выходит кусочек парка из другого района, и мы ходим туда гулять».


Несмотря на то, что Капотня – район с худшей экологической ситуацией. Там несколько заводов, воздух насыщен их выбросами, так что гулять лучше в другом месте. Но жители считают, раз у них есть зелень, это уже само по себе достоинство. Еще ценятся водоемы. Получается, современный человек в городе особенно ценит негородское.

Москва старая и женская

«Москва – это не Россия» – любят повторять россияне. Обычно этому высказыванию придают отрицательный смысл. Говорить и рассуждать можно долго, но это факт: вся Россия живет и будет жить так, как живет Москва (имеются в виду те части России, где население в основном русское, – там, где анклавы или какие-то другие национальные объединения, все немного иначе). Москва – авангард России. Все самое лучшее и самое худшее распространяется по стране именно отсюда. Это касается всех сфер жизни, а в социологическом плане ярко выражено в старении населения – начавшись в Москве, оно стало обычным явлением и по всей стране. Таким образом, Москва – это Россия, Россия – это Москва. Это не хорошо и не плохо.

Старение населения влияет и на характеристику жителей периферийных районов: во-первых, значительную часть составляет старшее поколение – это люди, приехавшие когда-то в новостройки, родившие здесь детей. Они обжили эти районы. И сейчас продолжают жить так, как жили, только переехав. Они замкнуты на доме и районе. Для них не существует других парков или магазинов, кроме расположенных поблизости. И центр им нужен для культурно-символических целей.

Во-вторых, их дети и внуки здесь выросли – ходили в детский сад, окончили школу, занимались в каких-то кружках. Таким образом, и эта часть населения консервативна, но не в такой степени. Как правило, работают они в других районах. Рабочие места рядом с домом найти можно, но они чаще подходят людям с невысокими требованиями. Бизнес, наука, образование – на работу в этих сферах обычно нужно ездить.

В-третьих, в периферийных районах по преимуществу женское население, ведь, как известно, продолжительность жизни мужчин гораздо ниже. Получается, живет здесь в основном, а особенно днем, «женская» и «старая» Москва. Это маломобильное и крайне консервативное население. Поэтому мы видим в Москве одновременно старые – то есть советские – модели жизни и постсоветскую жизнь, как бы протекающую сквозь эту структуру.

Нужен ли центр периферии?

Москвичам этих районов ездить в центр надо мало – он им в общем-то не очень-то нужен. Из опроса выяснилось, что продукты повседневного спроса покупаются только в своем районе или в соседних, – центр совершенно не воспринимается как место покупок. А свободное время жители периферии проводят по большей части у себя дома, чуть поменьше – в своем районе, и совсем немного – в другом районе, в центре и за городом. Почему? Да потому что незачем, некуда идти.

И только в пункте посещения культурных объектов доминирует центр. То есть потребление Культуры с большой буквы, не через телевизор или компьютер, а вживую, у москвичей периферии неизбежно ассоциируется с центром. Вот зачем москвичам нужен центр. Но если центр большинству москвичей представляется средоточием культуры, то это все же не значит, что они им пользуются. Примерно половина жителей периферии не были в учреждениях культуры в центре Москвы больше года.

Для обитателей периферийных районов Москвы характерны те же ценности, что и для жителей всей нашей страны. Красная площадь, Спасская башня – символы Москвы.

Есть ли будущее у неблагополучных районов? Нужно понимать, что будущее делаем мы сами. Нельзя говорить, что у района или города его нет, потому что все в руках людей. И если мы будем что-то предпринимать, ситуация улучшится. Самое ужасное – не делать ничего и получить будущее, в котором ничего не сделано. Но, к сожалению, существует большая вероятность, что в Москве останутся районы, а в России – города, где ничего не изменится в ближайшие тридцать лет, через еще одно поколение, условно говоря. Если у района нет внутренних ресурсов, то это еще ничего не значит – всегда можно выйти на улицы и разрисовать стены красивыми граффити или украсить балконы цветами. Но менять структуру трудно – для этого нужны колоссальные средства и усилия.

А большая часть усилий направлена на благополучные районы и города.

Есть в России специфическая традиция, ей несколько веков: отдавать дань всеми признанным центрам. Деньги идут в Москву, на Олимпиаду в Сочи – и страной это воспринимается как неоспоримая необходимость.


В деревне может быть все очень неказисто, но лучшее отдается в центр.

Микрорайоны не соответствуют реалиям современной жизни. Там существуют определенные модели общества, иная социальная структура. Причины легко понять: у нас все сложнее, чем на Западе, мы в постиндустриальную эпоху вошли не потому, что индустрия достигла возможного потолка развития, а вследствие специфики нашей истории. Сначала у нас была разруха – и на этих руинах мы стали строить новое информационное общество с новой финансовой и социальной системой.

Прежде всего в периферийных районах надо что-то делать с мобильностью: убирать препятствия к ее осуществлению и строить новые модели, иначе это грозит социальными конфликтами. Многие считают, что беспорядки в Бирюлеве обусловлены большим количеством мигрантов. Но причина на самом деле более глубокая: дело в том, что есть районы в Москве, практически оторванные от города, изолированные и даже связанные с Москвой меньше, чем некоторые города Подмосковья. В таких местах созревают крупные социальные риски. Люди, которые не испытывают влияния большого города, культурного влияния, говорят о своем районе: здесь нечего делать, некуда пойти, остается только пить и драться. Так это звучит на бытовом языке, а на архитектурном языке это значит, что нет ни рекреационных, ни образовательных ресурсов. Проблема не в бедности – это очень важно понять.

Существует расхожее мнение: легче уехать куда-то, чем изменить место, где ты живешь. Это правда. Действительно легче. Но есть еще третья позиция: остаться и ничего не делать, не менять. И так живет большинство. Потенциал местных инициатив у нас очень невысок. Обычно люди ограничиваются своим домом, двором, дают деньги на какие-то улучшения – и это максимальное их вмешательство.

Московская периферия живет, конечно, более комфортно и благополучно, чем периферия многих городов. Но она отражает Россию в целом. Мы знаем, что в нашей стране есть точки, где сконцентрировано наиболее модернизированное население страны. А вокруг них – консервативная и застойная периферия. Некрупные города у нас живут везде одинаково. Когда-то думали, что это хорошо, но сейчас мир тяготеет к разнообразию. Давным-давно существовали различия в говоре, орнаментах, местном творчестве. Сейчас разнообразие могло бы выражаться по-другому.