«Во всем мире это называется рэкетом. А у нас почему-то – коррупцией»

Каково сегодняшнее состояние российской экономики? Стоит ли надеяться на авторитарную модернизацию? Чего будет стоить России Крым? Эти и другие актуальные темы в лекции цикла «В какой стране мы живем», организованного международным обществом «Мемориал», осветил Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики, бывший заместитель председателя правления Центрального банка России. Так, например, отвечая на вопросы Константина Эггерта, экономист объяснил, что общего у Центрального банка и авгиевых конюшен и чем американская коррупция отличается от нашей. Slon публикует сокращенную версию лекции.

Сейчас стало каким-то общим местом говорить, что с экономикой все будет плохо, что последствия кризиса на Украине сильно ударят по России, что исчерпаны ресурсы развития, что девальвация не перезапустила экономику; что вот-вот – и завтра экономический кризис, который приведет к тому, что начнутся, возможно, политические изменения (в каком направлении – уже другой вопрос). Но когда смотришь назад, понимаешь, что очень часто такие предсказания, особенно за последние пятнадцать лет, в общем-то, не сбывались, что подушка безопасности у российского правительства очень пухлая.
Так или иначе, нельзя сказать, что, допустим, должно пройти 2 года 3 месяца и 7 дней, чтобы экономика рухнула. Нет, она в плохом состоянии, но она устойчива, как табуретка. Вот ваш дед сделал табуретку. Она уже вся потертая, побитая, топором порубанная, грязная, но она стоит и стоит. На ней можно сидеть, и вы понимаете, что если три поколения на ней отсидели, то вы, скорее всего, не упадете. Так же и с нашей экономикой.

Авторитарная модернизация – идея на экспорт

Экономика не может опираться на «понятия». Экономика – это организм, который существует на контракте, на договоре. У тебя определенные договорные отношения с потребителями, поставщиками. Ты можешь их вообще не видеть, находиться с ними в разных городах. Вы подписываете контракт: один поставляет, другой платит. Если что-то не сложилось, мы идем в суд и решаем, кто из нас прав. Вся экономика построена на силе доверия контракту. Независимо от того, нормальное у тебя состояние, оживление, рецессия, авторитарная модернизация, догоняющее развитие, опережающее развитие. Все равно – если у тебя нет власти закона, нет силы контракта, нет суда, который его поддерживает, экономика не будет развиваться. Бизнес не хочет инвестировать, если понимает, что нет никаких юридических гарантий того, что прибыль через 5 лет достанется инвестору. Разговоры об авторитарной модернизации звучат красиво, так как иностранные инвесторы хотят верить в лучшее. Ситуации, в которой оказалась Россия сегодня, очень трудно найти исторические аналоги. Вот какой у нас государственный строй? Не юридически, а по факту.

Также у нас вроде как федерация, но управляется унитарно, при этом управляется таким образом, что назначение чиновников-то осуществляется унитарно, но вся ответственность перекладывается на этих чиновников – за то, что им денег никто не дает. Вот сказано повысить зарплаты, а где взять на это деньги, пусть думают сами. И налоговых полномочий у них нет – и налоги не собирают.
Коррупция коррупции рознь. В Америке коррупция – это политический лоббизм, сбор денег на предвыборную кампанию. Потому что у тебя выборы каждые 4 года, ты обязан постоянно встречаться с теми, кто финансирует твою кампанию. Ведь если ты не соберешь денег, ты не выиграешь выборы. А у нас коррупция – это в основной своей массе плата бизнеса за право этот бизнес вести, защита от рэкета, защита от силовиков. Вы платите помимо налогов еще что-то, чтобы вам просто разрешили заниматься легальным бизнесом. При этом от государства вы ничего не получаете: никаких государственных контрактов. Вы просто откупаетесь.

Иностранцы, работающие с Россией уже в течение долгого времени, понимают, что ни на какие демократические реформы, ни на какой либерализм Путин не способен. Это такой авторитарный лидер. А что происходит там, где есть авторитарный лидер? Там идет авторитарная модернизация. По их мнению, если надежда в России на лучшее будущее и есть, то она связана с авторитарной модернизацией. Они не в состоянии объяснить, как она будет происходить, как добиться ее эффективности. Они строят себе сценарий лучшего, потому что об этом сценарии они говорят начальнику: «Денег давай, мы будем вкладывать в Россию. Там Путин в Питере выступил, сказал, что сейчас все будет хорошо. Авторитарная модернизация началась».

Авгиевы конюшни Центрального банка и Геракл Набиуллина

Мы знаем выражение «авгиевы конюшни». Вот чтобы авгиевы конюшни были чистым, их надо либо каждый день чистить, либо вы приходите в какой-то момент, а там все загажено. И тогда вы все равно начинаете чистить. Отзывать лицензии более чем у 30 банков надо было не сегодня, а позавчера. Но у нас председателем Центрального банка почти 12 лет был Сергей Игнатьев, который считал, что в банковской системе все в порядке. То, что сегодня делает госпожа Набиуллина, – это разгребание авгиевых конюшен, доставшихся ей в наследство. Если она за год отозвала 50 лицензий, то эти конюшни еще лет 10 разгребать. До тех пор, пока они не будут расчищены, есть вероятность, что люди могут терять свои деньги. Доверие к Центральному банку не в том, что нет таких банков, где вы не можете потерять деньги, а в том, что он осуществляет надзор.

Убедить население, что такая чистка – дело необходимое, – это вопрос PR-политики. Просто Центральный банк должен объяснять то, что делает. Но, кажется, у нынешней власти это не принято.

«Теперь мы будем играть так»

Получается, что, как многие считают, модернизация экономики – изменения институциональные, проявление политической воли. Не будет никакой демократии, но будет как в Сингапуре или Тайване в 1970–1980-е. Мы сидим в эпицентре ядерного взрыва. Завтра может состояться ввод российских войск на Украину. А может состояться визит туда Путина, рукопожатие с Порошенко и некое глобальное соглашение о том, что Крым наш и мы за него просто заплатим. Заплатим тем, что снизим газовую цену до 200 долларов на следующие 10 лет. Как Крым повлияет? Все эффекты Крыма и украинского кризиса будут, условно говоря, видны через год. Поэтому сейчас можно, конечно, нарисовать сценарии. Все это может привести к самоизоляции. Возможно, в Ираке сейчас разыграется война, создастся огромная дуга нестабильности от севера Индии до Ливана. Приход мусульманских сил, формирование шариата. И тогда Америке ничего не останется, кроме как договариваться с Россией о том, чтобы как-нибудь эту опасную ситуацию сдерживать. Про Крым все забудут. А может быть, наоборот, сейчас американские бомбардировщики разгромят иракскую армию. Обама окончательно заточит зуб на Путина и начнет вводить санкции. Ситуация развивается на наших глазах, ее невозможно прогнозировать. С нашей стороны она точно зависит от воли и сознания одного человека. К сожалению, видимо, и с той стороны она тоже зависит от воли и сознания не очень большого количества людей. К этой ситуации никто не был готов. Это примерно то же самое, как, допустим, мы с тобой играем в бильярд, и вдруг неожиданно я решаю залезть на стол ногами и играть ракеткой. Ты говоришь: «Слушай, ну так в бильярд не играют!» А я тебе отвечаю: «Нормально, теперь будем играть так». Так что это для всех было неожиданно.

Все равно, конечно, все понимают, что вторжение в Югославию, в Ирак вне рамок международного права. Тем не менее хотя бы мотивация была понятна, ее внятно озвучивали и долго готовились.
Ясно же, что аннексия Крыма год назад никем не замышлялась. Пока президентом был Янукович, про аннексию никто не думал. 21 февраля вечером Янукович сбежал. 26 февраля в Симферополе состоялся государственный переворот при участии вежливых зеленых человечков. В эти 5 дней какой-то узкий круг людей принял решение и фактически захватил Крым. И вот мы живем в этих событиях.

Сколько стоит Крым?

Один эксперт сказал, что Крым будет стоить в конечном счете не дешевле Олимпийских игр. Понятно, что считать можно по-разному. Все это в определенной степени спекулятивно. Но действительно ли экономическая цена интеграции Крыма высока? А Олимпиада дорогая? 1,5 трлн рублей, которые российские компании потратили, – это дорого? Дорого. А кто-нибудь это почувствовал на себе? Нет. Да, Крым, по всем экспертным оценкам, на ближайшие 5 лет обойдется от 1,5 до 2 трлн рублей. Это цена сочинской Олимпиады. Сочинскую Олимпиаду тоже строили 5 лет. Сопоставимо. Почувствуем ли мы это? 2 трлн на 5 лет – это примерно 400 млрд рублей в год. Федеральный российский бюджет составляет 14,5 трлн. То есть это два с небольшим процента бюджета. Это, конечно, огромные деньги. Но когда начинаете считать, при 140 млн населения это по 3 тысячи рублей с человека сбросились и на 12 месяцев разделили. Вот она цена вопроса – 250 рублей в месяц. И так 5 лет подряд. Проблема Крыма состоит в том, что этот регион будет дотационным. Там ничего сделать нельзя. Там нельзя развивать индустрию туризма, потому что там ограниченный курортный сезон. Там нельзя сильно развернуть сельское хозяйство, потому что нет воды. Можно попытаться сделать игорную зону, но ее тут же начинают делать в Сочи. А в Сочи ее сделают быстрее и эффективнее, потому что там вся инфраструктура уже есть.

В России жизни нет. Политической жизни

На Украине произошел удачный политический переворот. В нем участвовали две силы: во-первых, либеральные оппозиционеры, во-вторых, националисты. Если сравнивать с Россией, то это примерно как если бы объединились партия Жириновского и «Правое дело». Принципиальная разница между Украиной и Россией состоит в том, на Украине при всех президентах была политическая жизнь. Там были партии, которые конкурировали между собой, в относительно честных выборах получали представительство в парламенте, постоянно договаривались о создании той или иной коалиции. В России политики нет. В Кремле заранее составлены списки кандидатов от каждой партии с загодя расписанными процентами голосов, которые они должны получить на выборах. При такой конструкции нет политиков, нет политической жизни. Как сказал Борис Немцов, «мы не политики, мы диссиденты». Оппозиционный политик – это человек, идущий на выборы, которые надеется выиграть, чтобы прийти к власти. На Украине такие политики были, и они были представлены в Верховной раде. За исключением националистов, не сумевших на выборах пройти в парламент. В России у так называемых либеральных политиков нет ни доступа к СМИ, ни финансирования, ни возможности выдвижения своих кандидатов для участия в выборах. Не говоря уже о непосредственном в них участии. Если вы не участвуете в выборах, то вы не участвуете и в политической жизни. Потому что митинги – это общественное движение. Если митинги не приводят к созданию политических коалиций, выдвижению политических требований, то это общественное движение. Поэтому те партии, которые представлены в Думе, вообще нельзя считать оппозиционными. Если смотреть на них всерьез, читая, что у них написано в программах, получается, что единственная оппозиционная партия – коммунистическая. Потому что они выступают за власть закона. У них там так и написано: «Власть закона». Они выступают за честные выборы, за политическую конкуренцию. Нельзя, конечно, сказать, чего они на самом деле хотят. Но у всех остальных партий в программах такого нет. У Жириновского если программу всерьез читать, то с ума можно сойти. У него партия люмпенов, которая нашему политическому режиму нужна и важна, чтобы их голоса не достались кому-нибудь другому. Никакой коалиции политической в России возникнуть не может. Обратите внимание, что политический переворот на Украине произошел, да, под воздействием Майдана, да, под воздействием также других событий в Киеве, но он произошел и внутри парламента. Он произошел в Верховной раде, где те самые люди, которые были депутатами, проголосовали за отставку Януковича и назначение нового президента. Вы можете себе представить такое в нашем парламенте? Чтобы вот эти люди, которые там сидят, в трезвом уме и твердой памяти (или даже в сильном подпитии) проголосовали за отставку Путина и назначение, например, Немцова президентом страны? Такое в страшном сне никому из них не приснится. Понятно, что Россия находится в некотором переходном состоянии. Из состояния под названием Советский Союз вышли, а в какое-то новое стационарное не пришли.

И при этом не строит ничего нового. Скажем, уничтожение института парламента сопровождалось попыткой построить Общественную палату, которая стала не более чем клубом приближенных экспертов. Кажется, он действует так неосознанно. Но когда человек руководствуется таким принципом, вектор движения не формируется. И трудно предсказать, что будет дальше.