«Болотное дело» и понятийный приговор

Первый приговор по делу о беспорядках на Болотной площади вынесли Максиму Лузянину – 4 года и 6 месяцев лишения свободы. Лузянин пошел на сделку со следствием, признал свою вину, но, как показала жизнь, свободу выторговать он так и не смог. Что ждет остальных фигурантов этого дела – вопрос открытый. Но сначала немного о другом. История первая. Неделю назад в Москве прошел «Русский марш», а сразу после него возле метро «Достоевская» на свой немногочисленный митинг собрались антифашисты. Их было мало, в разы меньше, чем ультраправой публики, но вездесущая Лубянка не обошла своим вниманием и это мероприятие. На том митинге я встретил известного опера ФСБ Алексея, которого оппозиционеры прозвали Леша Улыбка. Шутки ради я спросил оперативника: «А за что ваши коллеги вышли бы на улицы?» Алексей задумался на минуту, а потом ответил: «За новый 37-й. Половину бы поставили к стенке. Другую половину заставили бы работать». История вторая. Накануне приговора Лузянину на сайте журнала Esquire появился забавный тест для читателей «Судите сами». Вопросы в нем были, например, такие: «Вы бывший сенатор, и вас обвиняют в жестоком изнасиловании. На суде вы не отрицаете содеянного, но утверждаете, что на вас в тот день «нашел бес», поскольку вы испытывали сильный стресс, связанный с рождением в вашей семье ребенка. Вас приговорят…» Варианты ответа: 10 лет лишения свободы, 6 лет или 4 года условно. Включенный в новостную повестку дня читатель оказывался в этом тесте перед немудреным выбором: отвечать по закону и проиграть либо отвечать как есть, по-российски, по понятиям, и оказаться правым. По закону – был бы срок. По понятиям, как в итоге и случилось, – условно. Российский суд уже давным-давно напоминает провинциальную студентку, переспавшую с половиной общежития, но продолжающую настаивать на том, что она девственница. Лидер(ы) государства этот миф, над которым смеются уже даже в университетской столовой, стараются зачем-то поддерживать. Когда Владимиру Путину или Дмитрию Медведеву (в период его короткого президентства) задавали любой острый вопрос – от дела Ходорковского до фальсификаций выборов, – ответ был всегда один: «Обращайтесь в суд». Кто-то даже туда шел. Например, по итогам выборов 4 декабря. Но дела либо не принимались к рассмотрению, либо отклонялись за «недостатком доказательств». Про наши суды все, казалось бы, стало понятно после того же второго дела Ходорковского. После процесса над Pussy Riot. После… Каждый новый приговор вызывает бурю возмущения в блогосфере, десятки блогеров и журналистов пишут посты, а особо удачный хэштег на возмутивший всех информационный повод (вот успех!) удается даже вывести в мировые тренды твиттера. В свое время Владимир Путин объяснил недовольным: выходя на улицы, будьте готовы быть отоваренными дубинкой. Он ушел, он вернулся. Повестка дня буквально за полгода развернулась на 180 градусов. Помимо дубинкой по голове, вы, выйдя на улицу, рискуете получить 4,5 (если повезет), а то и все 7–10 лет лишения свободы. Сравните срок Лузянина с тем, что получили фигуранты другого дела о беспорядках – на Манежной площади. Даже тогда, когда беспорядки были куда очевиднее, суды выносили значительно более вегетарианские вердикты.

Пусть даже это прозвучит смешно, при Медведеве, как к нему ни относись, помимо второго дела Ходорковского случилось то, от чего мы давно отвыкли. Люди не только уходили за решетку, но иногда оттуда возвращались. Это короткое четырехлетие позволило выйти на свободу Светлане Бахминой, Сергею Сторчаку, даже Василию Алексаняну позволили выйти и, помните же, умереть в своей постели. Но это время ушло, а новое предлагает и новые правила односторонней игры. Пресловутый принцип «они мне испортили инаугурацию, а я испорчу им жизнь» приводится в действие самым активным образом. Мы все понимаем, что решение суда по Лузянину не имеет ничего общего с независимыми судами и справедливостью. Ну так мы и не живем давно по закону. С точки зрения Леши Улыбки, этот приговор – единственно справедливый. И тех, кто в тесте Esquire жал на ответ «по понятиям», этот приговор вряд ли может удивить.
Логика государственной машины проста. Остальным фигурантам «болотного дела» предлагается выбор: либо признать свою вину, раскаяться и надеяться на четыре с половиной – либо бороться, но получить свою десятку.