«Хватит с нас гайдаров и чубайсов!» – кричат одни. «Да зачем нам такие экономисты, если у нас экономика такая!» – вторят другие. «Экономика не наука!» – восклицают третьи. Кто попродвинутее, спорят, публиковаться в зарубежных или же в отечественных журналах. Попытаемся разобраться, что же такое экономическое наука и связанное с ней экономическое образование. Экономическую науку часто путают с экономической политикой, а экономическое образование – с обучением бизнесу. Частично это наследие прошлого: когда-то экономической наукой считалась советская политэкономия, а понятия «экономика» и «бизнес» сильно переплелись во времена перестройки. А помните знаменитый анекдот про экономистов Маркса и Марьиванну? Но ведь прошло уже больше двух десятилетий, у нас появились настоящие ученые-экономисты-исследователи, публикующиеся в международных журналах, появились настоящие факультеты экономики, обучающие на уровне международных стандартов, в школах преподаются основы экономической грамотности… Тем не менее в широких кругах непонимание остается. На аукционе продают художественное полотно. Очевидно, хозяин картины хочет выручить за нее максимальную прибыль. Как следует построить правила аукциона, чтобы эту цель достичь? Этим вопросом занимается специальный раздел микроэкономики – теория аукционов. Другой пример – теория контрактов. Как работодателю построить систему оплаты и премирования работника, чтобы он выкладывался по полной и через месяц не удрал к конкуренту? Далее второй главный раздел экономической науки – макроэкономика. Именно она находит ответы на вопрос, как правильно формировать экономическую политику – как раз то, что задевает интересы масс. Каково соотношение между инфляцией и безработицей, какова динамика этого соотношения? Как меры по стимулированию инвестиций отражаются на составляющих национального продукта? Третий основной раздел экономической науки – эконометрика, занимающаяся проверкой гипотез с помощью экономических и финансовых данных. Уравниваются ли цены в разных странах на одни и те же товары? Является ли данный рынок акций эффективным? В свою очередь, эти три основных направления экономической науки – микроэкономика, макроэкономика и эконометрика – переплетаясь и разветвляясь, порождают множество других разделов: экономику развития, международную торговлю, теорию отраслевой организации, экономику общественного сектора. На что похожа такая наука? Я бы сказал – на физику, на биологию, на статистику. Конечно, есть и существенные отличия от естественных наук, вытекающие из самой природы исследуемых явлений, – здесь царят не законы, а модели, не аксиомы, а предположения; проводить эксперименты и применять результаты более затруднительно. Но так же, как и «привычные» науки, экономика очень математизирована. Возьмите любой экономический журнал, имеющий хорошую репутацию. Это не сотни страниц «воды» текста – это мельтешение трехэтажных формул и паутины графиков. Теорема о неподвижной точке, бесконечномерная стохастическая оптимизация, функциональная центральная предельная теорема – вот примеры инструментария экономической науки. Несмотря на это, глубоко укоренилось странное представление об экономике как о гуманитарной науке. Отличительная черта российской экономической науки – это до недавнего времени ее почти полное отсутствие, особенно заметное на фоне прославленной советской математики и физики. Если в естественных науках нам, несмотря на проблемы с утечкой мозгов и деградацию академии, есть что наследовать, то экономическую науку новой России приходится формировать практически с нуля. В советские времена лишь небольшие группы экономистов осмеливались проводить современные исследования. Их, к сожалению, сейчас осталось мало; большинство же «примкнувших» в перестроечные времена ориентировались на устаревшие концепции и «суверенную» идеологию – в результате многие статьи основываются на модели «затраты – выпуск» Леонтьева, на длинных циклах Кондратьева… Смешно ведь: в экономической науке работают десятки, если не сотни тысяч ученых во всем мире, причем в конкурентной среде, сама наука шагнула далеко вперед со времен упомянутых нобелевских лауреатов – а тут такое. В девяностые годы, однако, начали формироваться новые образовательные учреждения, впоследствии ставшие научно-исследовательскими, где собирались академические экономисты, энтузиасты, понимавшие необходимость современного экономического образования и исследований в России. Так появились Российская экономическая школа, Высшая школа экономики и Европейский университет в Санкт-Петербурге. Параллельно начали создаваться аналитические центры, нацеленные на формирование экономической политики, например Экономическая экспертная группа, и фонды, способствующие финансированию исследователей, – в первую очередь Консорциум экономических исследований и образования. Уже на рубеже века примеру последовали и другие страны бывшего СССР, появились новые университеты в Киеве, Риге, Минске, Тбилиси. «Вышка» открыла филиалы в трех российских городах. Сейчас и некоторые «старые» российские институты, такие как Академия народного хозяйства и Санкт-Петербургский университет, решили последовать примеру первопроходцев. Российскую науку и в целом-то отличает низкая конкуренция, проявляющаяся в виде и слабой ротации профессорского состава, и отсутствия движения кадров в мировом масштабе, и повсеместного «академического инцеста», когда вчерашние аспиранты становятся научными сотрудниками того же института. В экономике же положение усугублено тяжелым наследием – отсутствием этой науки как таковой и ложными ориентирами. Поэтому главным в развитии любого экономического факультета является найм профессуры на международном рынке труда. У академических экономистов и финансистов этот рынок очень хорошо развит; он представляет собой ежегодные «сборища» в США и Европе всех вот-вот готовых получить докторские степени. Туда же съезжаются представители факультетов, аналитических центров и Центробанков, которым нужна кадровая подпитка. Кандидаты интервьюируются, отбираются, впоследствии посещают кампусы с научными докладами, получают предложения работы. Этот огромный муравейник с необычайной для России мобильностью кадров и обеспечивает конкурентную среду. Важна также система пожизненного найма профессоров. Если молодой докторант за несколько лет доказал, что он хороший исследователь и неплохой преподаватель, то ему предлагается пожизненный контракт с данным университетом. Хотя такая система имеет свои недостатки, в целом она замечательно работает. В частности, «начинающие» профессора при такой системе не конкурируют с «пожизненными», а наоборот, последним выгоден найм самой перспективной молодежи. Именно вот на таком рынке труда РЭШ нанимает профессуру уже почти пятнадцать лет, именно такая система пожизненного найма здесь реализована. Несколько лет спустя «Вышка», а с недавних пор и некоторые другие экономические вузы, хоть и робко, но последовали этому примеру. В результате в Москве уже сформировалась критическая масса ученых-экономистов, позволяющая проводить научные семинары практически через день, устраивать яркие конференции международного масштаба, создавать свои профессиональные журналы. Что является критерием успешности экономиста? Экономический успех государства, в котором он живет? Нет! За этим – к политикам, претворяющим или не претворяющим в жизнь советы экономистов, желающим или не желающим, способным или не способным проводить ту экономическую политику, которая выгодна стране. Критериями же работы академического экономиста, как и любого другого ученого, являются признанность его работ в научной среде, среди коллег. Заметим, что в «нормальной» науке у ученого нет начальника! Или, скорей, начальником у него являются его коллеги по профессии: именно они судят о важности и нужности его работ через систему рецензирования статей в журналах и заявок на гранты. Там немыслим тот масштаб плагиата, свидетелями разоблачений которого мы являемся здесь и сейчас. Хорошо ли, плохо ли, но язык экономической науки – английский, необязательно правильный и литературный, но все же английский. Хотя российские экономисты с недавних пор успешно публикуются в международных журналах высокого калибра и присутствуют в их редакторских советах, своего журнала на английском языке в России пока нет – и вряд ли это возможно в обозримом будущем. Успешно существуют несколько журналов на русском языке, помогающие российскому экономическому сообществу «догнать Америку», – среди них выделяются «Журнал НЭА», публикующий работы отечественных авторов, и «Квантиль», ставящий целью повышение эконометрической компетенции российских экономистов. Так что тем, кто претендует на звание ученого, нужно обязательно чувствовать себя в английском как рыба в воде. А что же с экономическим образованием? Здесь все просто: в тех учебных заведениях, где проводятся исследования на переднем крае экономической науки, и учат хорошо. Ведь именно ведущий исследования профессор знает, что в данный момент наиболее интересно в данном разделе экономики, чем она живет и какие задачи ставит на ближайшее будущее. Только такой профессор может научить студента проводить исследования, а именно способность вести качественные исследования характеризует хорошего экономиста. Остается только аккуратно подобрать программу обучения. Ну и наконец, вернемся к претензиям типа «экономика практически убита, а экономистов пруд пруди». Зачем великой стране выдающиеся математики, физики, химики, биологи? Вот затем же нужны и экономисты. Много хороших экономистов. Что же касается экономики страны, в России есть аналитические центры, производящие качественные советы по экономической политике. Но как это сказывается на экономике страны – это не выбор экономистов, это выбор политиков, это отражение их политических целей и политической воли.
