Фото: Reuters

Несчастная страна Польша не знает, как ей симметрично ответить на то, что Россия сначала запретила импортировать к себе польские яблоки, а потом вообще почти все польское, от овощей до колбас и сыра. Полякам нечего возразить в этом продуктовом споре, но так получилось не потому, что они слишком деликатные, беспомощные или абсолютно зависят от торговой милости России. Нет, просто Россия не экспортирует в Польшу практически никакой сельскохозяйственной продукции, а в том, чего нет, даже при очень большом желании невозможно найти ни лишние нитраты, ни кишечные палочки, ни прочие фитосанитарные нарушения. И запретить то, чего нет, к ввозу тоже не получится. 

Отрицательное для нас сальдо в польско-российской торговле продовольствием в 2012 году доросло до $1,2 млрд. Собственно, вся эта торговля и состоит из одного большого отрицательного сальдо: в стоимостном выражении Польша продает России почти в 20 раз больше еды, чем покупает. А ведь все могло быть наоборот или скорее одинаково: и Польша, и Россия не продавали бы друг другу ничего из продуктов, и обе закупались бы в какой-нибудь Франции. Потому что каких-то двадцать лет назад, в начале 90-х, и российское, и польское сельское хозяйство находились в очень похожем, глубоком кризисе после краха плановой экономики. Но Польша с тех пор успела стать одним из крупнейших в мире агроэкспортеров, а Россия вынуждена запрещать ввоз чуть ли не всего западного продовольствия в надежде вдохнуть хоть какую-то жизнь в своих фермеров.

Один колхоз

Польша — это не Австралия, не Аргентина и не Южная Африка. И климатические, и исторические условия для развития сельского хозяйства там мало отличаются от российских. Поляки тоже жили в соцлагере и тоже экспериментировали с колхозами, хотя и не так активно. Они прекрасно знают, что такое очереди за едой и продуктовые талоны. А в 90-е годы после краха плановой экономики и первых рыночных реформ польское сельское хозяйство тоже впало в запустение, из-за чего страна много лет оставалась нетто-импортером продовольствия. 

Еще в 2002 году Польша экспортировала примерно столько же продовольствия, сколько и Россия, — около $3 млрд. Но с тех пор польский аграрный экспорт обогнал импорт и вырос почти в семь раз, до $19,5 млрд в 2012 году. А вот с его российским коллегой такого не случилось: в 2012 году он был по-прежнему в 2,5 раза меньше импорта, а от поляков отстал почти на 10% ($16,6 млрд). 

Площадь всей Польши, включая Мазурские болота, пики Карпат и холодное Балтийское взморье, примерно равна сложенным вместе Ростовской области, Краснодарскому краю и Ставрополью. Плотность населения в Польше в 15 раз выше российской. А экспортируют еды поляки все равно больше. Понятно, что Русский Север по суровости не идет ни в какое сравнение с польским, но все-таки для сельского хозяйства в России пригодна не только Кубань. И при таком многократном превосходстве по территории можно было бы вырастить и побольше продовольствия на продажу. Ну или хотя бы выйти на самообеспечение по главным позициям, как это давно уже сделали поляки.

За последние десять лет Польша добилась того, что стала нетто-экспортером почти по всем основным позициям в сельском хозяйстве: по мясу, молоку, маслу, сырам, яйцам, овощам, злакам. А по яблокам Польша в прошлом году вообще стала крупнейшим в мире экспортером, обогнав Китай. Хотя тут и без специальных исследований достаточно просто зайти в любой продуктовый магазин в Восточной Европе, от Праги до Москвы, и лично убедиться, какое там количество польской еды. Ну или посмотреть на длинные вереницы автомобилей, которые каждые выходные пересекают границы Польши по всему периметру, чтобы закупиться недорогими польскими продуктами. 

Ужасы открытости

Что же такого случилось с Польшей за последние десять лет, что она смогла вытащить свое сельское хозяйство из долгой постсоветской депрессии и превратить его в одно из самых конкурентоспособных в мире? Она сделала то, что, по мнению всех любителей протекционизма, должно было это сельское хозяйство, наоборот, убить наповал в самые кратчайшие сроки — в 2004 году Польша вступила в Евросоюз, открыв настежь всю свою экономику, в том числе и аграрный сектор. 

Польские крестьяне ужасно боялись присоединения к единому европейскому рынку и последующего прихода страшных западных конкурентов, которые их обязательно разорят. Это была самая антиевропейская часть населения. На этих крестьянских страхах в Польше выросли популистские антиевропейские партии, типа «Самообороны» и Лиги польских семей, которые сумели получить крупные фракции в сейме и какое-то время даже входили в состав правительства — обещали спасти польских крестьян от западных империалистов. 

Но через несколько лет эти популистские партии безвозвратно исчезли из политической жизни Польши, потому что польские фермеры быстро поняли, что Евросоюз — это, наоборот, для них очень выгодно. Во-первых, рынки открылись в обе стороны, и сейчас в продовольственной торговле у Польши положительное сальдо не только с Россией, но и с Германией, Францией, Голландией, Чехией, Прибалтикой и большинством остальных стран ЕС. А во-вторых, единая аграрная политика Евросоюза смогла сделать жизнеспособным даже многочисленное и малоземельное польское крестьянство. 

Уже в 2004 году — первом для Польши в Евросоюзе — польское сельское хозяйство получило из бюджета ЕС около 1,5 млрд евро субсидий. Дальше с каждым годом сумма помощи увеличивалась, чтобы за десять лет, то есть к нынешнему году, уравнять субсидии для польских фермеров с теми, которые получают фермеры в старых странах ЕС. Так что в 2013 году аграрный сектор Польши получил от Брюсселя уже 5,2 млрд евро. 

Чуть больше половины европейских субсидий идет на прямые выплаты фермерам, размер которых зависит от посевных площадей и поголовья скота. Благодаря этим европейским доплатам средний доход польских фермеров за десять лет в ЕС вырос в 2,5 раза, и теперь они зарабатывают больше, чем средний наемный работник. В 2013 году средний располагаемый доход польского фермера составил на наши деньги около 50 тысяч рублей в месяц. Благодаря этому в Польше удалось замедлить отток населения из сельских районов, а около 15% польских фермеров сейчас моложе 35 лет — один из лучших показателей в Евросоюзе. 

Вторая по размеру трата (около 35% от общей суммы субсидий) — это программа развития сельских районов. Сюда входят инвестиции в новую технику, повышение квалификации фермеров, внедрение новых сортов и прочие способы повысить эффективность хозяйств, благодаря которым за десять лет (2002–2012) средняя урожайность зерновых с гектара в Польше выросла на четверть, а среднее количество мяса с гектара — в полтора раза. 

Суверенитет дороже

И вроде бы вот он, ответ на вопрос, как за несколько лет поднять сельское хозяйство, — надо просто выделять на него миллиарды евро бюджетных субсидий. Но нет, это неправильный ответ. Самих по себе миллиардов недостаточно, гораздо важнее, насколько эффективно они тратятся. Конечно, 5 млрд евро в год на польский аграрный сектор выглядят солидно, но для России это не какая-то недостижимая заоблачная сумма, на сочинскую Олимпиаду или саммит АТЭС потратили гораздо больше. 

Хотя что там Олимпиада, когда в 2012 году накануне вступления в ВТО российское правительство обещало в течение ближайших восьми лет выделить 1,5 трлн рублей из федерального бюджета и еще 777 млрд из региональных на то, чтобы наш аграрный сектор смог адаптироваться к новым условиям. В сумме это получается почти 50 млрд евро, так что от европейских субсидий для Польши мы не то что не отстаем, а даже опережаем. Только результаты почему-то не польские. 

Для двух третей польских фермеров европейские доплаты, позволяющие им остаться в отрасли, составляют меньше 1250 евро в год — это всего 60 тысяч рублей, и не в месяц, а в год. Неужели в этих полутора триллионах бюджетных рублей невозможно найти денег на аналогичную доплату для российских фермеров? Конечно, невозможно. Потому что Россия — суверенная держава и ни за что не подпустит к своей отчетности неподкупных брюссельских аудиторов, которые проверили бы все субсидии на предмет целевого использования под угрозой их замораживания. А Польша — западная марионетка и вынуждена идти на такое национальное унижение постоянно, причем угроза заморозить субсидии в случае хищений абсолютно реальна — Болгария и Румыния уже проверили это на себе. Потом ходили доказывать, что меры по борьбе с коррупцией приняты и виновные наказаны, чтобы Брюссель снова открыл им кран с европейскими деньгами. 

Борьба с коррупцией, прозрачность процедур, целевое использование бюджетных субсидий — все эти методы из успешного польского опыта не годятся для того, чтобы применять их в российском сельском хозяйстве. В них нет размаха, надежды на быстрый результат, нет всплеска патриотизма и ощущения, что весь народ сплотился и дружно идет на жертвы ради помощи своему трудовому крестьянству. Зато все эти радости есть в почти тотальном запрете на западный продовольственный импорт. Результаты, правда, могут получиться не особо блестящие, но удовольствие от патриотического аттракциона все равно того стоит.