Развилки России: почему перестройка привела к краху СССР

Почему горбачевская перестройка, которая была задумана с целью дать новый импульс развитию Советского Союза, завершилась его полным крахом? Большинство специалистов сходятся в том, что реформы были совершенно непродуманны: на смену робким попыткам ускорить стагнировавшую плановую экономику пришел прорыв гласности, стихийная децентрализация управления породила всплеск этнических конфликтов, а отстранение аппарата КПСС от рычагов власти привело к хаосу при принятии решений. Однако какие мотивы стояли за ключевыми решениями, особенно теми, которые принимались на начальных этапах перестройки, когда ситуация в стране еще не вышла из-под контроля руководства?

Неверные шаги лидеров авторитарных государств часто объясняют их стремлением добиться максимальной власти и особенностями политической борьбы внутри страны и на международной арене. Но Горбачева к перестройке не принуждали ни внешние вызовы, ни внутренние проблемы. Когда он пришел к власти, ситуация в СССР отнюдь не воспринималась как катастрофическая, лидерство нового генсека оспаривать было некому, он располагал немалой свободой маневра и в формировании своей команды, и в выборе стратегии. Если бы Горбачев вообще не начинал никаких преобразований, то, возможно, и по сей день занимал бы пост Генерального секретаря ЦК КПСС. 

Хотя многие ключевые решения – например, о переходе к гласности – принимались Горбачевым единолично, порой даже без согласования с его ближайшими соратниками, было бы неверно сваливать все огрехи на личные качества тогдашнего лидера страны. Ведь интеллектуальную подпитку перестройки обеспечивали сотни, если не тысячи специалистов – чиновников, аналитиков, консультантов – на всех уровнях принятия решений. Более того, дневники и многочисленные мемуары свидетельствуют, что курс перестройки изначально воспринимался ими с большим энтузиазмом, а необходимость кардинальных реформ не подвергалась сомнению. Проблема лежала в иной плоскости. 

В недавно вышедшей книге мы с коллегами пришли к выводу, что провал перестройки в значительной степени оказался побочным эффектом той идеологии, носителем которой выступало поколение шестидесятников, находившееся на авансцене советской политики эпохи перестройки. С одной стороны, воспитанные в марксистской традиции советские лидеры и их соратники, да и многочисленные тогдашние критики, не ставили под сомнение тезис о правильности экономического базиса советской системы. Они искренне верили в то, что корень зла – в ошибочно выстроенной политической надстройке. Ее следовало всего лишь отремонтировать, исправив очевидные дефекты, и тогда-де дела в стране пойдут на лад. 

С другой стороны, политическая программа шестидесятников, по сути, состояла лишь в том, чтобы довести до логического завершения либерализацию времен хрущевской оттепели, которая была повернута вспять после того, как Советский Союз подавил «пражскую весну» в 1968 году. Программа сводилась в основном к тому, чтобы снять идеологические запреты и ограничения, расширить гражданские права и свободы и поддержать политический плюрализм. Именно об этом мечтали лучшие представители поколения в долгие годы застоя, когда перемены в стране казались отдаленным и почти нереальным будущим и огромные силы уходили на то, чтобы перехитрить советскую цензуру и публично высказать собственные мысли или, по крайней мере, излить душу в кухонных разговорах. Когда же постаревшим на двадцать лет детям оттепели наконец удалось воплотить свои мечты в реальность, то оказалось, что перед страной стоят совсем другие проблемы, решать которые шестидесятники были не способны. 

Одни проблемы воспринимались «прорабами перестройки» неадекватно в силу идейного догматизма. Так, Горбачев и его соратники искренне верили в «общность советского народа» и попросту не понимали природу сепаратизма и национализма в тогдашних союзных республиках, пытаясь спасти Союз то пустыми разговорами о «дружбе народов», то эпизодическими и неподготовленными силовыми акциями. 

Для решения других проблем шестидесятникам откровенно не хватало знаний и квалификации. Они не видели неизлечимой порочности советской экономической системы, что повлекло за собой непоследовательные полумеры по «поэтапному переходу к рынку», которые в сочетании со снижением мировых цен на нефть обернулись спадом производства и тотальным дефицитом. 

Иными словами, провозгласив тезис «так жить нельзя» (название популярного документального фильма, вышедшего в 1990 году), они не смогли сформулировать реалистичной позитивной альтернативы той системе, которую взялись реформировать, тем более – воплотить ее в жизнь. Это была не столько вина шестидесятников, сколько их беда: когда шлагбаум на пути реформ оказался поднят, выяснилось, что о дорожной карте дальнейшего маршрута почти никто всерьез и не думал – ни в правящем аппарате, ни среди интеллектуалов-«институтчиков», ни даже среди советских диссидентов.

Неудивительно, что провал перестройки совпал по времени с уходом поколения шестидесятников с политической сцены: в 1990-е годы идеологизированные ветераны оттепели уступили место более молодым и прагматично настроенным семидесятникам не только и не столько в силу естественных возрастных причин. Шестидесятники не смогли осознать масштаба стоявших перед страной проблем и оттого, даже начав движение в верном направлении, быстро зашли в тупик и вскоре оказались дискредитированы в глазах сограждан. Попытки выбраться из этого тупика пришлось предпринимать уже следующему поколению. Они тоже совершали ошибки, но уже совсем другие и по другим причинам, о них речь в следующих статьях.