Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и член Комитета Государственной думы по земельным отношениям и строительству Владимир Ресин.
Фото: РИА Новости / Сергей Пятаков
По улице Барышиха на окраине Москвы, по встречной, мимо пробки проносится кортеж дорогих иномарок в сопровождении полиции – субботний объезд в разгаре. Из автомобилей высыпают районные чиновники, руководители строительных фирм, журналисты. Рясу расправляет священник. Все любуются деревянной часовней, которую со временем должно заменить капитальное сооружение – православный храм «шаговой доступности».
79-летний Владимир Ресин, одетый в щеголеватую атласную куртку и непременную кепку, выглядит уставшим, но довольным. Ситуация под контролем.
В бытность главой столичного стройкомплекса Ресин любил повторять, что мечтает о просторных квартирах для москвичей, по комфорту не уступающих домам Парижа, Лондона или Берлина. Мечта пока не сбылась, но Ресин не сдается.
«Как строитель, прагматик, я считаю, что наша задача – сделать жизнь людей комфортной и удобной, а главное – цивилизованной, – заявляет Ресин, ныне депутат Госдумы. – Именно поэтому, конечно, нужно строить храмы».
Номенклатура
Прагматизм Ресина в полной мере раскрылся еще в советское время. После института он начинал горным мастером и с тех пор ритмично двигался вверх.
«Когда стал начальником участка, стал подумывать о должности главного инженера строительного управления. Стал главным инженером. Думаю: ну чего уж главным инженером, надо бы начальником. Стал», – рассказывал он читателям «Комсомольской правды».
«Из готовых материалов все собирается буквально за сутки, и уже на следующий день можно служить литургию»
Бывшая соседка Ресина Евгения Соколова помнит, как он поздно возвращался домой, ужинал и на ночь глядя принимался обзванивать строительные участки. Многие годы спустя после развала СССР Ресин, словно повинуясь инстинктам, будет устраивать гневные разносы руководителям частных фирм. А чтобы остановить рост цен на жилье, попросит застройщиков их заморозить. «Как ни сильны законы рынка, уповать только на них – заблуждение», – полагал чиновник.
Ресин мог считаться преуспевающим представителем столичной номенклатуры. Он зарабатывал по одной тысяче рублей в месяц, отдыхал с семьей на курортах Болгарии и Венгрии, а однажды даже отправился в командировку в Париж. «Особое впечатление произвело на меня показанное нам производство экскаваторов», – делился он впечатлением о французской столице. В 1976 году на сорокалетнем юбилее Ресина, с размахом отмечавшемся в гостинице «Метрополь», тост произносила дочь генсека Галина Брежнева.
«Первую подобающую растущему Володиному статусу» трехкомнатную квартиру чиновник получил на улице Димитрова (Большая Якиманка). «Когда я уезжала в Израиль в 1992 году, – замечает Соколова, – Володя и Марта Ресины жили в одном доме с Ельциным».
Ресин умел ладить с начальством. В этой способности наряду с византийской осторожностью был залог его служебного долголетия. Когда, невзирая на протесты горожан, он возводил на Поклонной горе стометровый монумент в виде красного знамени с ленинским профилем, позвонил Ельцин, в то время первый секретарь Московского горкома КПСС, с требованием прекратить стройку. «Восхищаюсь мощью его решений», – только и заметил по этому поводу исполнитель. В полном пренебрежении к качеству строительства однажды обвинил своего первого заместителя Лужков и был, «как всегда, прав». Такие, как Лужков, «родятся раз в сто лет». Вполне возможно, Ресин не шутил, когда говорил, что заходит в кабинет мэра со своим мнением, а выходит – с его.
Осенью 2010 года Кремль отказал Юрию Лужкову в доверии и отправил столичного градоначальника в отставку. Будущее его лояльного подчиненного затянули тучи.
По краю обрыва
С преемником шефа Сергеем Собяниным Ресин никогда не работал, а о его намерениях мог лишь догадываться. Чиновник вступил в «Единую Россию» и готовился к теплой встрече нового начальства.
«Мое мнение такое, что Дмитрий Анатольевич [Медведев] буквально, как говорится, попал в очко», – отзывался он о выборе Кремля. Но напряжение не ослабевало. Позже Ресин расскажет старшеклассникам одной из московских школ, что решение остаться в мэрии после двадцати лет работы с Лужковым потребовало от него большого мужества – как при операции на сердце, на которую он отважился за несколько лет до этого.
Ресин пребывал в растерянности, которую сложно было не заметить. Он нервно улыбался и чаще обычного говорил невпопад. В студии НТВ на вопрос журналиста Андрея Колесникова, почему Ресин стал единороссом, тот ответил, что не знает этого сам. В другой раз он вдруг заговорил про коррупцию в Москве, в искоренении которой надеялся на помощь нового мэра.
Ресина словно подменили. Активисты движения «Архнадзор» возлагали на чиновника персональную ответственность за снос 3300 столичных зданий, представлявших историческую и культурную ценность. Но осенью 2010-го, к удивлению многих, он распахнул двери для своих критиков.
«Мы не меньше часа общались с ним в его кабинете, и разговор получился весьма конструктивным», – рассказывает координатор движения Константин Михайлов. Такая встреча, добавляет он, состоялась в первый и последний раз.
Прежде чиновник мог испытывать удовлетворение, когда ему удавалось снести или построить нечто такое, что вызывало отчаянный гражданский протест. В самом процессе – от принятия решения до его неукоснительного исполнения – проявлялась гипнотическая сила власти над маленькими людьми.
«Мы быстро довели дело до конца, заставив умолкнуть всех противников», – вспоминал Ресин о строительстве храма Христа Спасителя. Установка исполинской статуи Петра Первого тоже встретила ожесточенное сопротивление, но мэрия оставалась равнодушна к «граду критики СМИ» и «шумным демонстрациям на стройплощадке». И вдруг Ресин делает разворот на 180 градусов, предлагая подумать о переносе работы Зураба Церетели подальше от центра.
Задним числом слова и поступки Ресина кажутся тем более странными, что изменить ход событий они все равно не могли. Контроль над московским строительством, который чиновник безраздельно удерживал на протяжении двадцати лет, перешел к новым людям. И что важнее, команда Собянина смотрела на Москву не так, как привык воспринимать ее Ресин.
Среднюю скорость передвижения на автотранспорте, упавшую к 2010 году ниже 10 км в час, Ресин вовсе не считал трагедией. «Когда мы жили плохо, проблем с пробками не было, сегодня стали жить лучше, они появились», – отмахивался он от журналистов. Но по неведомой причине новая администрация приняла уличные заторы близко к сердцу. Даже небоскребы «Москвы-сити», к которым Ресин питал слабость, и те были объявлены градостроительной ошибкой и зоной транспортного коллапса.
«Как-то один на один в его кабинете Ресин предложил мне внушительную компенсацию, чтобы я отступил и бросил людей, которых защищал»
Долгие годы Ресин был одержим идеей подземного строительства и гордо отмечал, что под восстановленным храмом Христа Спасителя удалось построить «такой же по вместительности подземный храм». В Горном институте, родном вузе Ресина, открылся целый факультет освоения подземного пространства мегаполиса, исследования по заказу мэрии проводила РАН. Собянин, однако, не проявил к грандиозным планам большого интереса.
Программа «Народный гараж», в успех которой истово верил Ресин, тоже не задалась. Паркинги вышли дорогими (350 тысяч рублей за машино-место) и явно избыточными. «Очень просто испохабить микрорайон, – небрежно заметил Собянин, – а что потом с этим делать?»
Наконец, новый мэр остановил массовое жилищное строительство – по крайней мере, до конца 2011 года. При Ресине стройкомплекс мог позволить себе любую плотность застройки, зато Москва получала по 5 млн квадратных метров ежегодно. Но больше жилплощадь не была самоцелью. Ресинский опыт градостроения критически переосмысливался. Возможно, за этим скрывалась не просто причуда нового начальства, а нечто посерьезнее. Неуважение?
Как нарочно, тогда же фотографу «Ведомостей» удалось заснять часы DeWitt модели La Pressy Grande Complication за $1 млн на запястье чиновника. Также в прессе обсуждали задекларированный доход семьи Ресина за 2010 год, который превысил 48 млн рублей (источник средств не уточнялся). Прежде критиковать Ресина было небезопасно: адвоката и правозащитника Юрия Падалко, в 2006 году прилюдно назвавшего Ресина взяточником, избила охрана, и никто не был привлечен к ответственности. Теперь о богатстве чиновника говорила вся Москва.
За 2010 год контролеры выявили финансовых нарушений в стройкомплексе на 220 млрд рублей. Из-за брака и недостроя Собянин обрушился с обвинениями в адрес СМУ-155, одного из крупнейших столичных застройщиков, тесно связанного с Ресиным. Масла в огонь подлили обманутые дольщики, злоключения которых, почти как пробки, Ресин отрицал. В письме Собянину они попросили об отставке чиновника, «игнорирующего решение самых острых социальных проблем на протяжении многих лет».
«Ресин сумел мобилизовать на участие в православной стройке всех, кто с ним тесно работал, подчинялся ему или просто снимал перед ним шляпу»
Вчера Ресин находился на пике могущества. Льстецы превозносили его до небес, а однажды даже наградили «за выдающиеся заслуги перед народами». Сегодня чиновник ходил по тонкому льду: его связи все еще котировались, но репутация настораживала.
Чиновник оставался в мэрии до избрания депутатом в Госдуму от «Единой России» в конце 2011 года. На новом месте Ресин ожидаемо оказался в Комитете по земельным отношениям и строительству, а также взял на себя хлопоты о новом парламентском центре. Нужно ли говорить, что все это не отвечало привычному размаху главного столичного прораба. Ресин больше не мог застраивать любимую Москву.
Или все-таки мог?
Быстровозводимое православие
Идея соединить православие со скоростным строительством родилась в Российском клубе православных меценатов, организованном группой бизнесменов средней руки.
