Лоренс Райт.
Мария Ионова-Грибина
Лоренс Райт никогда не жалел о своем решении перебраться за океан. Сорокадевятилетний уроженец Техаса до сих пор не представляет, чем бы занимался в Штатах: «Работал бы консультантом, наверное, или занимался еще чем-нибудь тоскливым». Вместо этого Лоренс уехал в Россию, где стал одним из самых успешных проповедников технологического предпринимательства: руководил местным бизнесом SAIC (IT-компания из списка Fortune 500), помогал коммерциализировать научные разработки.
«Это были захватывающие годы, — вспоминает Райт. — С моими проектами работали 25 тысяч инженеров и ученых из сорока стран, 150 промышленных партнеров».
Три года назад при участии бизнес-школы «Сколково» Лоренс организовал стартап-академию (серию курсов для начинающих предпринимателей), а позже запустил новую компанию — GVA LaunchGurus, добавившую к обучению акселератор и посевной фонд на $10 млн.
За четверть века Лоренс привык к мысли: Россия неуклонно движется к чему-то лучшему. «У русских потрясающие технические мозги, — то и дело повторял Райт. — Подтянут продажи и маркетинг, цены им не будет на мировом рынке». Еще в прошлом году уверенность в перспективах казалась непоколебимой. Но потом все изменилось. Американец осознал, что больше не может смотреть с оптимизмом в будущее страны, в которой провел полжизни.
— По телефону вы сказали, что только вернулись из командировки и скоро опять улетаете. Где пропадаете, если не секрет?
— В основном за границей. Сейчас сидеть в России, скажем так, не самый оптимальный вариант. Бизнес надо развивать. В США, Европе есть море возможностей делать то, что мы сейчас делаем: помогать предпринимателям, выстраивать экосистему. Мы видим, что есть большой спрос на наши таланты в Америке. Не все американские штаты такие, как Калифорния. Изучая другие территории, глубокий юг например, видишь, что там, как и в России, мало хороших стартапов.
— И чем это объяснить?
— Тем же, чем и здесь. Не хватает фондов, вузов, которые активно развивают высокие технологии. Все пытаются что-то делать, но не у всех получается. Интересно, что самый высокий показатель количества стартапов на душу населения — это вовсе не Пало-Альто, а город Боулдер, штат Колорадо.
— Да, я что-то такое слышал. Один знакомый, про которого мы писали, эмигрируя в Штаты, выбрал для себя именно Боулдер.
— Хороший выбор: красивые горы, высокое качество жизни. Ну а вообще, надо делать бизнес там, где этот бизнес делать лучше всего получается. Мы же не политики, мы не привязаны к месту, стране.
— Немного странно слышать эти слова от вас. Вашим личным конкурентным преимуществом, насколько я могу судить, всегда были глубокие связи с Россией. Сколько вы уже здесь?
— Двадцать пять лет.
— У вас, кажется, и семья тут?
— Да, русская жена, дети двуязычные. Сейчас живут в Москве. Я сюда приехал студентом в 1987 году, а постоянно начал работать в 1992-м. И конечно, я всегда хотел использовать это свое преимущество. Но сейчас такие времена… Вы знаете, если наши услуги здесь не нужны, мы готовы их предложить в любом другом месте. Естественно, у меня здесь много друзей, и я знаю, что русский талант, как правило, пробивает себе дорогу — и не важно, в какой стране. Уникальные мозги, которые здесь рождаются и воспитываются — в вузах, промышленности, предпринимательской среде, — они почти всегда находят успех. Я вижу это снова и снова.
— Проблема в том, что таланты, которые вырастают здесь, все чаще реализуются в каком-нибудь другом месте.
— Читал, что с 2000 по 2010 год из России эмигрировало около трех миллионов человек. Не могу сказать, насколько верна эта информация, не проверял. Но я очень сомневаюсь в достоверности официальной статистики за прошлый год, насчитавшей около двухсот тысяч. То есть если в спокойные годы, когда все было хорошо, уезжали триста тысяч в год, то сейчас…
