Основатель консалтинговой фирмы Mobilium Global Ральф Саймон протягивал двухэкранное устройство сидевшему рядом Микаэлю Эрикссону Бьорлингу, шведскому исследователю потребительского поведения из Ericsson. За полтора месяца до официального старта продаж YotaPhone оба сидели на «Открытых инновациях», помпезном форуме, щедро оплаченном российским правительством.

– Расскажите новости у себя дома, – как ребенок радовался Саймон. – Лично я готов купить этот русский смартфтон прямо сейчас.

Под конец он уже не сдерживал эмоции.

– Обожаю Россию, люблю ее, – кричал от восторга пожилой джентльмен, не в силах усидеть на месте.

Он не знал, что Запад пришел в восторг от русской новинки после того как в самой России ее едва не превратили в анекдот. Разве не забавно?

Пять минут общения

В погожий летний день 2011 года двое мужчин сидели в одном из уютных парижских кафе, наслаждаясь вином и морепродуктами. Любой зевака за соседним столиком безошибочно мог распознать в них русских, возможно, приятелей, но самый наблюдательный – переговорщиков. И правда: дружеские посиделки та встреча напоминала не больше, чем шардоне – коньяк.

Денис Свердлов и Владислав Мартынов были поглощены разговором, важность которого превосходила все, что им прежде доводилось обсуждать друг с другом.

– Думаем сделать спин-офф подразделения, которое в Yota разрабатывает абонентское оборудование, – начал Свердлов издалека.

Он быстро перешел к сути: есть интерес к созданию смартфона оригинальной разработки. Нужен человек с опытом, готовый взяться за такой проект.

Мартынов потянулся за бокалом и на всякий случай переспросил: смартфон?

Вот именно. Речь шла о рынке, для которого характеристика «сверхконкурентный» не будет достаточно сильной. Он рос невероятными темпами. В 2010 году в мире продали чуть больше 300 млн устройств, а по итогам 2011-го ожидалось уже полмиллиарда. Еще немного, и персональный смартфон будет у каждого седьмого жителя земли и каждого второго россиянина, предсказывали аналитики. Борьба за этот лакомый пирог была под стать его перспективам. Тысячи лучших инженеров и программистов в крупнейших корпорациях мира участвовали в этой гонке за прибылью и техническим совершенством. Много ли было шансов у малоизвестного новичка? Мартынов любил делать вещи, которые все вокруг считали сумасшедшими, и понимал, что это наверняка сочтут самой безумной.

Казалось, ребенок знал ответ на вопрос, могут ли русские проявить себя на рынке Apple и Samsung? И вообще: способны ли они продвинуться дальше автомата Калашникова в отношении дизайна? Этого ребенка, его мать и отца, старшего брата и тетю невозможно было переубедить. Но очень хотелось.

Свердлов уверял, что все реализуемо. «Пять минут общения с этим человеком, – смеялся Мартынов впоследствии, – и вы поверите каждому его слову».

Непонятное изобретение с непонятными целями

Мартынов знал собеседника со времен работы в Navision – в начале 2000-х Свердлов был одним из региональных партнеров этой датской IT-компании, вскоре поглощенной Microsoft.

Себя Мартынов считал большим прагматиком, чем Свердлов. Но ни тогда, ни сейчас Денис не производил впечатление мечтателя, витающего в облаках.

Уже несколько лет он руководил «Скартелом». Под брендом Yota эта компания с нуля развивала мобильную связь WiMax, а после отказа от стандарта строила федеральную сеть беспроводной связи четвертого поколения (LTE).

Поочередно обе технологии считались самым эффективным способом покрыть большую страну быстрым интернетом. Но страной была Россия, и это тоже приходилось учитывать. Своим эффектным появлением и агрессивными планами новый оператор нажил себе врагов. Регулятор пытался лишить его частот, которые сам же выдал.

Денис пытался держать оборону. Он устраивал пресс-конференции. На них Свердлов грозился судом и представлял дело как досадный недосмотр со стороны верховной власти. «Дмитрий Анатольевич и Владимир Владимирович поддерживают все инновационные компании. И нам казалось, что мы и есть та компания, которая олицетворяет это движение, потому что мы на сегодняшний день являемся крупнейшей в мире 4G-сетью», – обращался он к журналистам.

Пустовавшей нишей WiMax Свердлова некогда увлек Сергей Адоньев, еще один твердо стоявший на ногах предприниматель, прежде бывший партнером в бизнесе импортера фруктов JFC (эта компания позже разорилась). Когда началась битва за частоты, Адоньев уже успел обзавестись могущественным покровителем. В 2008 году блокпакет компании отошел госконцерну «Ростехнологии» (ныне «Ростех») Сергея Чемезова. С такими акционерами никто не собирался сдаваться. Дело пришлось взять на контроль старому товарищу Чемезова Владимиру Путину.

Однажды хозяину Кремля, возглавлявшему тогда правительство, пришлось лично посетить офис компании, чтобы примирить противников.

И кто бы сомневался: незадолго до встречи Свердлова с Мартыновым регулятор пошел на попятную. Денис еще успеет поставить триумфальную точку в этой истории. В 34 года он станет заместителем министра связи и массовых коммуникаций в кабинете Медведева и пробудет в своем кресле 13 месяцев.

Бизнес был спасен, но его независимость превращалась в мираж. Возможно, лучшее, что могло случиться с ним в будущем, – это продажа. А дальше?

13 сентября 2010 года Чемезов показал Дмитрию Медведеву, тогда еще президенту, пластмассовую модель до нелепости странного устройства – с двумя экранами. Ничто из произнесенного на встрече в итоге не подтвердилось: ни сроки, ни планы производства в Тайване, ни тем более его перенос в Россию. Единственное, что имело значение, – это вскользь прозвучавшее имя: Yota.

Комментаторы и блогеры, знавшие цену господдержке местных инноваций, могли теперь направить свой сарказм по конкретному адресу. Интернет встал на дыбы. Агентство «Интерфакс» цитировало Эльдара Муртазина, известного в России независимого эксперта в области сотового рынка, уточнявшего, что у Yota нет опыта в разработке смартфонов. Интеллектуальный вклад россиян в разработку он оценил как близкий к нулю. «Непонятное изобретение с непонятными целями», – подытожил Муртазин.

Идея фикс

Московский офис кипрской компании Wooden Fish петербургские дизайнеры из бюро Archi-Do оформили в духе шестидесятых. По-скандинавски минималистичный, камерный интерьер, спрятанный на 24-м этаже одной из столичных высоток, как будто воплотил взгляды хозяев на то, как следует вести дела в русском хайтеке: хороший обзор, много воздуха, прагматика и никакой публичности.

Wooden Fish представляет интересы фонда Telconet, который контролируют Сергей Адоньев и его партнер Альберт Авдолян. Минувшей осенью оба они продали свои доли в «Скартеле» сотовому гиганту «МегаФон», подконтрольному Алишеру Усманову. Цена сделки оценивалась более чем в $1,3 млрд. Выйдя из бизнеса, продавцы пожелали оставить себе ту его часть, которая занималась пользовательским оборудованием. В состав акционеров наряду с основными инвесторами вошел и Денис Свердлов. Чтобы не тащить за собой груз боевых наград Yota, компании начали было искать другое имя. Но мудрить в итоге не стали: на свет появилась Yota Deviсes.

Бизнес Yota разделился, но его части по-прежнему делят офис в деловом центре на северо-востоке Москвы. Стены здесь пестрят ярким красками, словно пережили конкурс маляров. Свердлов когда-то решил, что это будет способствовать позитивному настрою. В его собственном кабинете преобладает серо-стальной. Сам он здесь уже не появляется, предпочитая звонить.

Шеф не молчит, когда его что-то волнует, за 6 лет работы со Свердловым Антон Тарасенко к этому привык.

– С самого начала изо дня в день Денис транслировал нам цель – создать значимый продукт на мобильном рынке, – рассказывает глава программных разработок Yota Devices, прерываясь на звонок от Свердлова. – Смартфоны Apple только появились, и он не переставал об этом говорить. Это была даже не стратегическая задача, идея фикс.

Департамент пользовательского оборудования компании выпускал популярные роутеры и USB-модемы, продававшиеся вместе с доступом в сеть. Но для старта этого было мало. Над первыми смартфонами программисты Yota работали в кооперации с большими брендами.

В то время когда WiMax еще сулил будущее, Yota разрабатывала поддерживающий этот стандарт телефон с HTC. Первый в мире аппарат, совмещающий GSM и WiMax, в ноябре 2008 года вышел под маркой тайваньского производителя. Был совместный проект под названием Cosmos с Samsung, а еще идея создать смартфон с WiMax на базе Android – новорожденной операционной системы от Google. Рабочим названием продукта было Bоnanza. Под этой маркой в Россию JFC поставляла бананы. Тимофей Дзядко писал в русском Forbes, что название придумал сам Адоньев, когда отбывал 30-месячный срок в американской тюрьме (зарегистрированная бизнесменом в США компания MCW, по мнению суда, нарушила эмбарго в отношении кастровской Кубы, была замешана в отмывании денег и мошенничестве).

Решительный переход на LTE отправил план разработок в корзину. Сама же программа создания смартфона легла под сукно – пока в войне за частоты не определился победитель и акционеры не решили продолжить финансирование.

Хочу много экранов

В один из зимних дней 2010 года Сергей Карманенко, директор подразделения, в котором работал Тарасенко, сделал объявление: на ближайшие четверг-пятницу ничего не планировать – будет брейнсторминг. Программисты отправились за город, в снятую на пару дней переговорную в одной из местных гостиниц.

Карманенко просил пораскинуть мозгами: чего не хватало современным смартфонам, лучшим из них? Даже iPhone, который нахваливал Свердлов, мог быть чуть совершеннее. А если подумать, то и вовсе другим.

Тарасенко сразу написал про бич мобильных девайсов – быстрый разряд батареи. Неплохо бы иметь возможность читать книги, добавил другой участник группы, как на Amazon Kindle. Kindle – это электронные чернила, тут нужен отдельный экран. Кто-то написал: «Хочу несколько экранов». Присутствовавшие знали, что технология E-Ink потребляла ничтожное количество энергии. Мысли о двух экранах и решении проблем питания хотя бы одного из них были сгруппированы как близкие по духу.

На другой стороне доски висели листочки с идеями беспроводной зарядки.

Так оформились две концепции: два экрана и безразъемный аппарат.

– Считаешь, какая интереснее? – спросил Мартынова Свердлов при первой же встрече.

Беспроводная концепция казалась заманчивой. Снять такую головную боль, как вечный поиск зарядного устройства, – разве это не осчастливит потребителя? Но Владислав предвидел проблемы с комплектующими, а уходящий за горизонт двух лет цикл изготовления его не устраивал (позже он все равно будет хвалить первую концепцию и пообещает вернуться к ней «на следующем витке стратегического развития»). И потом двуликий смартфон, один из дисплеев которого всегда включен, больше походил на инновацию.

– Второй экран, – отреагировал Мартынов, наконец чувствуя воодушевление. – Вот, кажется, по-настоящему революционная идея, вокруг которой можно строить глобальный бизнес.

Главный забег

Свердлов обратился к Мартынову в удачный момент. Тот стоял на перепутье. Владислав был в бизнесе уже 20 лет, из которых половину провел за границей. Подразделение Business Solutions в московском офисе Microsoft в то время, когда им управлял Владислав, значилось в мировых лидерах продаж. Мартынов получил повышение и перебрался в Штаты, где мог рассчитывать на внимание CEO корпорации Стива Балмера. Случалось бывать и на заседаниях, которые вел сам Билл Гейтс. После этого менеджер мог заявить Саймону Пэрису, собеседовавшему его вице-президенту еще одного софтверного монстра SAP, что не лыком шит. «Ваша компания нуждается во мне намного больше, чем я в вас», – произнес он в присутствии удивленного посредника. Кто тут кого нанимает, хотел бы он знать.

Лысина на голове, еще недавно покрытой густыми волосами, напоминала менеджеру о возрасте. К 42 годам, размышлял Мартынов, он достиг многого, но не всего, на что способен. Жизнь в корпорациях с их подводными течениями и аппаратной борьбой нагоняла тоску. Если что и обещало ее развеять, так это предложение Свердлова. Скептики могли катиться ко всем чертям.

Мартынов был авантюристом в достаточной мере, чтобы в свое время продавать иностранцам, не забывшим КГБ, разработанные в России системы видеонаблюдения AxxonSoft. К тому же ему нравилось быть глобальным русским, ни в чем не уступающим Западу.

В Редмонде, штаб-квартире Microsoft, Мартынов видел много талантливых соотечественников, но их полномочия ограничивались технологиями. До стратегии, продаж, маркетинга почти не допускали. Посмотрите на меня, думал он, мы можем управлять глобальным бизнесом, а не только писать коды и продавать нефть. Его, русского, а не кого-то другого, позвали спасать международный бизнес Columbus – дышавшего на ладан крупного датского интегратора с офисами по всему миру. За считаные месяцы Мартынов и сколоченная им команда (опять же русских) сумели откачать фактического банкрота. В том же темпе Columbus вывели на безубыточность, а ее капитализация на бирже Копенгагена утроилась. Историю обсуждали брокеры, партнеры и конкуренты, и Мартынову это нравилось.

Он был не против еще раз испытать острые ощущения. Позже он скажет, что вся его карьера была преамбулой, долгой подготовкой перед главным забегом жизни.

Город инженерной славы

К началу продаж над YotaPhone работали свыше 70 штатных сотрудников в нескольких странах. Но всего два с половиной года назад таких было лишь пятеро в Москве и Петербурге.

У Мартынова было много горящих вакансий. Одних только специалистов по «железу» (аппаратной части, электронике и механике) требовалась целая команда. Каждый отвечает за свой пазл картинки – будь то антенны или камера. Интервью с сотрудниками канадской RIM оставляли сожаление о потраченном времени. В Хельсинки дела обстояли не лучше.

Сходя с трапа очередного самолета, Мартынов готовился встретить людей, «заряженных на победу». И это было смелое допущение.

– Многие не верят в идею, – рассказывал он по возвращении в Москву. – Кто-то просто не доверяет русским.

Людей с горящими глазами Мартынов отыскал в финском городке Оулу. Их сократила Nokia, закрыв местный R&D-центр. Это был удар ниже пояса для патриотов, лелеявших мечту сделать Оулу городом мировой инженерной славы. Дюжина квалифицированных безработных рвалась в бой. То что надо, заключил Мартынов после двух дней бурного общения.

Йода или Yota?

Прототип делался в спешке. Его слепили всего за несколько месяцев, чтобы презентовать акционерам. С Android-устройства нельзя было звонить, зато девайс демонстрировал возможности второго экрана, работавшего при разряженной батарее.

Переход от сырого инженерного образца к добротному коммерческому был возможен не раньше, чем удастся наладить поставки комплектующих. Мартынов бросился брать на абордаж крупный бизнес с миллиардными оборотами.

Деловитых русских со странным аппаратом в руках можно было видеть в кабинетах топ-менеджеров Qualcomm, калифорнийского тяжеловеса рынка средств беспроводной связи. Мартынов пил кофе с боссами E-Ink, выпускавшей дисплеи на основе электронных чернил, и напрашивался в гости к Corning, американскому производителю стекла для телефонных дисплеев Gorilla Glass, известного высокой сопротивляемостью царапинам. Тамошние менеджеры привыкли работать с компаниями уровня Apple. Yota? Нет, о такой они не слыхали.

Годом ранее «Скартел» арендовал офис в одном из бизнес-центров на северо-востоке Лондона. Но мировой известности Yota это не прибавило. Позже британские журналисты называли компанию «Йода». Персонаж «Звездных войн» казался реалистичнее замыслов русских покорителей рынка смартфонов.

Лишние телодвижения

То же недоумение читалось и на лицах будущих партнеров Мартынова.

– Приходил какой-то стартап, – передавал он общее впечатление своих визави. – Стартап непонятный, да еще из России. Ребята хотят сделать смартфон – какой-то странный, сложный. Неясно, зачем нужен второй экран.

Однако все эти корпорации шли на риск сотрудничества. Искрящиеся энтузиазмом презентации делали свое дело.

Потенциальный успех идеи можно оценить по тому, насколько глубоко она проникает в суть проблем потребителя. Особенно если этих проблем на первый взгляд не видно. Движения, к которым приучили нас лидеры мобильной индустрии, кажутся настолько естественными и необременительными, что неясно, что тут вообще улучшать. Мы нажимаем кнопки на передней панели, чтобы оживить экран, иногда проводим по нему пальцем для разблокировки. Кто-то делает это не более 10 раз в день, а кто-то – не менее тысячи. Ну а что если экран всегда перед глазами? Такие движения избыточны, упрощается жизнь.

Мартынов описывал различные потребительские сценарии. Он жонглировал цифрами исследований, приправляя их личными наблюдениями («Вы, конечно, видели, что подростки в Starbucks больше не говорят с друг другом, они уткнулись в свои гаджеты»). Если верить Harris Interactive, каждый пятый пользователь смартфонов в возрасте от 18 до 34 лет продолжает писать СМС и проверять статусы в соцcетях во время занятий сексом. Каждый десятый делает это в душе, а каждый второй – за рулем. Это зависимость. Что же еще?

– Теперь любую важную для вас информацию вы можете выводить c полноцветного сенсорного дисплея на второй негаснущий экран. Достаточно поглядывать на него, а делать при этом вы можете все, что хотите: работать, любить, говорить, – предлагал Мартынов новую формулу взаимоотношения с девайсом.

Новый RIM

Мартынов представлял распределение нагрузки в проекте в виде пирамиды. Наверху – идея, дизайн, премудрости разработки, внизу – сборка, простейшая, в сущности, часть. Но договариваться с азиатскими промышленниками оказалось сложнее, чем очаровывать поставщиков.

Foxconn, работающий с Apple, безбожно заломил цену. А Compal, еще один недешевый контрактный производитель электроники из Тайваня, выкинул русских из планов на третий день после тендерных переговоров.

– Пришел крупный заказ от Nokia, – извинялся менеджер завода на ломаном английском, – первой идет Nokia, вы – после.

Мартынову рекомендовали обратиться в Cellon. Эта китайская компания, чьи мощности расположены в соседнем с Гонконгом городе Шэньчжень, работала с Motorola. Размер производства был средним, цена приемлемой. Вариант не из худших, согласился Мартынов.

– Вот только где гарантии, что они не скопируют наши идеи, как только им представится такая возможность? – задумчиво спрашивал он у Тарасенко. Вопрос был риторическим: не было таких гарантий.

Еще больше главу Yota Devices удручало качество. Оно никуда не годилось. Батареи устройств из первой партии садились за считаные минуты. На международных выставках Мартынову приходилось держать по трубке в обеих руках на случай, если одна из них помрет. В это время еще несколько стояли на подзарядке.

Отношения с китайцами длились полгода. Их логичный разрыв вызвал у Мартынова вздох облегчения. Yota Devices направилась в Сингапур.

Когда Мартынов показался на пороге Джет Яо Хсиао Танга, старику уже было за 70. Обычно он не жаловал костюм и галстук, предпочитая облачаться в желтую униформу. Основатель Hi-P International все еще руководил бизнесом, в котором имел мажоритарный контроль. Иммигрант из Тайваня, начинавший с крохотного магазина инструментов, сумел построить корпорацию с полумиллиардной выручкой и созвездием влиятельных клиентов. Сильной стороной Hi-P был дизайн, разработка архитектуры и изготовление механических частей телефона. Проблема интеллектуальной собственности? Причин для беспокойства Мартынов не видел. Сборка происходила в Китае, но бизнес-этику Сингапура он считал близкой британским стандартам.

– 15 лет назад ко мне пришли ребята из RIM, – сказал мистер Яо русскому гостю. – Канадцы рассчитывали на мировой успех с этим своим Blackberry. Тогда про них мало кто знал. Но я им поверил.

Намек не мог быть прозрачнее. Выручка и котировки акций Hi-P на бирже Сингапура плавно снижались последние годы, и мистер Яо был не против повторить ставку, некогда сделанную на RIM. Бизнес канадцев с 1998 года вырос с $31 млн до $18,4 млрд. Может, история повторится с русскими?

Я же не параноик?

Мартынов был на совещании с мистером Яо в Сингапуре, когда ему позвонил PR-менеджер Кирилл Лубнин.

– Влад, мы попали в шорт-лист «Каннских львов». Нужна презентация, личная, – как всегда невозмутимо произнес Лубнин.

Все мысли Мартынова были заняты производственным графиком и логистикой. Любая заминка с Сингапуром могла стоить еще трех месяцев, а Мартынов клялся, что не допустит пробуксовки – к ноябрю, максимум декабрю 2013-го YotaPhone должен поступить в продажу. Сроки уже сдвинула смена подрядчика, а также утомительные споры, которые Мартынов вел с Игорем Михненко, убежденным в своей правоте и вечно подгоняемым начальством креативным директором. Когда Михненко покинул компанию, его сменила Ольга Абрамова, в прошлом арт-директор столичного клуба-ресторана ArteFAQ. В Yota Devices она работала от силы несколько месяцев и при всей готовности взять с места в карьер не обещала чуда. Теперь же Мартынова просили бросить все дела и мчаться во Францию.

– Не могу, – отмахнулся Мартынов. – Спроси, можно ли обойтись без персонального присутствия?

Получив такой вопрос, каннское жюри «Инновационного льва» – премии, награждавшей компании за новаторские достижения, – впало в оцепенение.