Диссидент Дадин. Это не политика, это гораздо важнее

В классическом рассказе О.Генри двое гангстеров похитили маленького мальчика, который решил, что бандиты играют с ним в индейцев, и с удовольствием включился в игру. Игра оказалась такой болезненной для похитителей, что они сначала снизили стоимость выкупа, потом согласились отпустить ребенка просто так, а когда выяснилось, что он сам не хочет идти домой, обратились за помощью к его отцу и даже сами доплатили ему за то, что он избавит их от общества юного заложника. Если вдруг кто-то захочет экранизировать этот рассказ на современном материале, то роль похищенного ребенка, безусловно, следовало бы отдать Ильдару Дадину, несмотря на его недетский возраст и внешность – сюжет «Вождя краснокожих» он блестяще воплотил в своих взаимоотношениях с репрессивными механизмами российского государства.

Система схватила его, а потом не знала, куда его деть. Система подавилась Дадиным, система не выдержала его, система сочла за благо сама его освободить, чтобы избавиться от ежедневной головной боли, приносимой им ФСИНу и смежным структурам, со сталинских времен рассчитанным на абсолютную покорность и безволие своих жертв. Ветераны протестного движения вспоминают, что Дадин всегда был таким, и что обычные протестующие в свое время даже боялись оказываться с ним в одном автозаке – он всегда умел доводить до бешенства даже самых неагрессивных омоновцев, которые в результате становились агрессивными, и от этого страдали те, кто не был готов, как Дадин, спорить с ними, доказывая им их неправоту. Вся тюремная эпопея Дадина – настоящий гражданский подвиг, и из алтайской колонии он выходит победителем. Его жена обещает уговорить его уехать из России, но почему-то кажется, что скорее мы снова увидим его с каким-нибудь яростным антипутинским плакатом на Манежной площади, чем на паспортном контроле в «Шереметьево». Старый лозунг радикалов – «Мы маньяки, мы докажем», – сегодня безраздельно принадлежит Ильдару Дадину. Он маньяк, он доказал.