Игорь Сечин и Алексей Улюкаев. Фото: Михаил Метцель / ТАСС
Мы где-то видели это сентиментальное кино о тридцать седьмом годе. Наверное, это «Утомленные солнцем» – Митя пришел арестовать Котова, но он старый друг семьи и стесняется говорить о цели своего визита, поэтому весь день просто гостит, веселится, пьет чай, играет с детьми и только, сажая Котова в машину, не выдерживает и просит его надеть курточку; он не говорит прямо, что курточка пригодится на пересылке и в холодных камерах, он делает вид, что просто заботится о друге, заботливый палач, добрая душа, помещенная в злые обстоятельства.
Сцена с курточкой, которой в фильме у Михалкова не было, конечно, просится в сценарий, но она из другого кино; Игорь Сечин, который знает, куда из его кабинета увезут Алексея Улюкаева, не решается сказать ему об этом прямо, но волнуется по поводу того, каково министру будет ночью в камере без верхней одежды. Поэтому он заводит разговор о курточке, рассказывает о себе – что его организм не выдерживает холода, – и, поскольку это не видео, а аудиозапись, можно только гадать, где в этой сценке находятся глаза Сечина. По всей логике, он должен их прятать, отводить, но что-то подсказывает (наверное, дело в наших знаниях о чекистском опыте Сечина и о его биографии в путинские времена), что такой человек глаз прятать не станет, он будет смотреть в упор и повторять: курточка, курточка, давай коротко, чтобы ты не замерз.
