Международная ярмарка современного искусства Cosmoscow 2017 в Москве. Фото: Андрей Махонин / ТАСС
Век девятнадцатый сформулировал два главных русских вопроса: кто виноват и что делать? Век двадцатый добавил к ним третий и, пожалуй, самый главный вопрос – за что? В отличие от первых двух он является не абстрактно-отвлеченным, а очень конкретным, и отвечать на него приходится не в аудитории, а в камере, без подготовки и при весьма драматических обстоятельствах.
По сравнению с подавляющим большинством политических процессов эпохи «позднего Путина» театральное дело Кирилла Серебренникова впечатляет не столько беспощадностью, сколько бессмысленностью. Само по себе оно не представляет никакого интереса в стране, которая уже видела дважды осужденного за одно и то же Ходорковского, осужденного вообще после смерти Магнитского и вечно судимого за все подряд Навального. Конечно, без «жести» и здесь не обошлось – хотя сам режиссер оказался лишь под домашним арестом, несколько человек были оставлены в качестве заложников в тюрьме.
Случай Серебренникова тем не менее не вписывается в уже сложившийся формат русского политического процесса XXI века. Во-первых, Серебренников был во всех смыслах «свой», «близкий», «обласканный» и в общем-то политически предельно лояльный власти человек, ни в каких громких протестных акциях себя никогда не обозначавший. Во-вторых, он очевидно является кумиром хотя бы для определенной части общества, а кумиров власть до сих пор предпочитала не давить полицейским сапогом, а подкупать, собирая с них, когда потребуется, «налог» в виде «верноподданнических» заявлений. В-третьих, Путин, который обычно сразу дистанцируется от тех, кто попал под полицейский пресс, в случае с Серебренниковым очень долго делал вид, что все происходит вопреки его воле, создавая иллюзию, что «царь» вот-вот вмешается, но при этом так ни во что и не вмешался.
Неочевидность ответа на вопрос «за что?» подпитывает дискуссию в обществе на тему «А что бы это значило?», которая не затихает с момента первых обысков. Властители дум существенно разошлись во мнениях, какой урок интеллигенция должна извлечь из этого дела. И существует как минимум три варианта ответа на этот вопрос.
