Василий Тимм. Восстание декабристов. 1853 год. Фото: Wikimedia Commons
Статья Натальи Потаповой продолжает цикл о политических свободах и республиканизме центра Res Publica Европейского университета в Санкт-Петербурге. Предыдущая статья.
За полтора века популяризации восстание декабристов превратилось в прочно залакированный образ, архетип. События, которые сравнивают и пытаются объяснить по аналогии с ним, – протесты 1905 года или даже митинги на Болотной 2011–2012 годов, – обычно вызывают споры в обществе, подвергаются критическому анализу и переосмыслению, но тема восстания декабристов кажется простой и очевидной. И если другие использованные советской историографией штампы сегодня навевают безразличие, оставляя ощущение «мертвого» смысла и идеологической лжи, то история декабристов до сих пор актуальна, «настоящая», политически вдохновляющая. Это символ свободы, который никому не хочется разрушать, – то немногое хорошее и искреннее, что у нас есть. Неудивительно, что многие мои коллеги (Михаил Рожанский, Жюли Гранэ и др.) охотнее анализируют функционирование декабристского мифа, а не сами события 1825 года.
В основе этого мифа – теория заговора декабристов, создавших тайные общества и разработавших планы свержения монархии. Между тем историческая наука давно изменилась: теории заговора подвергнуты критике, представления о том, что сами по себе существуют устойчивые социальные группы, будь то классы, нации или партии, давно не удовлетворяют современным представлениям о сложности социального мира и о происходящих в нем экономических, социальных или политических процессах.
Более того, знакомство с давно открытыми источниками – материалами следствия и суда, письмами, жалобами, газетными публикациями и т.д. – заставляет серьезно усомниться в правдивости мифа о заговоре. В своей книге я пытаюсь снять хотя бы часть этих мифологических наслоений и разобраться, как в действительности развивался протест, который 14 декабря 1825 года вывел людей на Сенатскую площадь.
