Сергей Шойгу, Владимир Путин и Александр Бортников. Фото: Maxim Shemetov / Reuters
Реальность в России меняется быстрее, чем представление о ней. По мнению многих как в самой России, так и за ее пределами, этой огромной страной по-прежнему управляет небольшая группа людей, которых принято называть «друзьями Путина», – это члены небольшого дачного кооператива «Озеро», а также примкнувшие к ним одноклассники, однокурсники, сослуживцы и просто хорошие знакомые президента. Возможно, так оно когда-то и было, но сегодня все выглядит несколько иначе. В течение последних лет политическая роль так называемого ближнего круга непрерывно падала. Поэтому игра под названием «вычислим новое тайное Политбюро», в которую так любят играть российские политологи, постепенно теряет смысл.
В то же время ответ на вопрос, кто сегодня больше всего влияет на мнение президента, может обескуражить своей простотой: те, кому положено это делать по долгу службы, то есть военная и гражданская бюрократия. К сожалению, русская власть не стала от этого более прогрессивной, скорее наоборот. Рост влияния бюрократии привел к тому, что драйвером политического развития России вместо эгоистических интересов меньшинства стали заблуждения большинства. Россия сделала два шага назад в своей истории, не сделав ни одного вперед, став заложником архаичных воззрений на государство и общество, уходящих своими корнями в глубину веков.
Вторичная институализация
Россия в начале путинского правления и Россия в завершающей фазе этого правления (в конституционном смысле слова) – это две разные страны. Главным итогом почти двух десятилетий нахождения Владимира Путина во главе государства является то, что он сумел выстроить и отладить механизм реализации своей персональной власти, вернув российскую политическую историю в традиционное для нее русло.
Когда Путин в значительной степени неожиданно для себя и наблюдателей сменил Бориса Ельцина на президентском посту, он обнаружил, что находится в преимущественно враждебном бюрократическом окружении. Ему в наследство достался эклектичный и практически неуправляемый государственный аппарат, состоящий либо из плохо адаптированных к новой реальности чиновников советского образца, либо из ставленников вновь образованных олигархических групп, «прикомандированных» к правительству, но реально работающих на тех, кто их туда поставил смотрящими. Если бы Путин не предпринял экстраординарных мер по укреплению своей личной власти, то в лучшем случае он оставался бы до сих пор марионеткой в руках нескольких финансовых кланов. Но скорее всего, он давно бы уже стал частью русской политической истории.
Но Путин не согласился принять доставшиеся ему в наследство условия как данность и решил побороться за свое право быть «суверенным президентом». Действовал он традиционным для России образом – создал параллельную систему власти из лично преданных ему людей, на которых и опирался при решении любых вопросов. Вот уже почти пятьсот лет такая система власти в России называется опричниной. Устроена она незамысловато, но работает эффективно. Государственная бюрократия при опричнине не исчезает, но ей отводится второстепенная, техническая роль. Политические и контрольные функции сосредотачиваются в руках узкого круга приближенных к главе государства деятелей, организованных по принципу средневекового ордена. Похожим образом организованы мафиозные структуры современности.
